Иногда они разговаривали. Редко о личном. Но из отдельных упоминаний он что-то узнал о ее детстве, об отношениях с родителями и с бабушкой. Гэбриел понял, что она была счастлива до трагедии, которая унесла мать и превратила отца в тень мужчины, каким он был раньше. Эта тема каждый раз заставляла ее замыкаться в себе, поэтому он научился обходить ее.
Когда же какой-то саркастической остротой он заставил ее непринужденно смеяться, то почувствовал почти такой же выброс адреналина, как при сексе.
Когда однажды вечером она добровольно села рядом с ним на ступеньку и пила кофе, который принес Мик, Гэбриел посчитал это своей победой. Конечно, она села не так, чтобы касаться друг друга, а просто в нескольких сантиметрах.
Райэннон выскребла остатки известкового раствора из ведра, которое стояло рядом с ней, намазала этой смесью треугольный кусок плитки и тщательно придавила к стене.
Опустив мастерок, она потянулась. Напряженные мышцы будто покалывало иголками. Она спустилась вниз и еще несколько раз потянулась. Теперь надо смешать еще одну порцию известкового раствора. Но прежде придется спуститься в самый низ, выпить холодной воды и сполоснуть лицо.
Возвращаясь по лестнице наверх, она смотрела на работу, которую сделала, и испытывала определенное удовлетворение. Конечно, до окончания еще далеко. Но она обвела краской главные черты до самого низа и начала заполнять их кусочками мозаики. Их иногда называют кубиками. Верхний угол — самая трудная часть. Надо тянуться с лесов, чтобы поместить каждый кубик в свою нишу. Нужно закончить эту часть.
Она растирала онемевшее правое плечо. И буквально отпрыгнула в сторону, когда на плечо опустилась рука, сменившая ее руку.
— Прости, — сказал Гэбриел. — Ты не знала, что я здесь?
— Я не слышала, как ты пришел. — Он носил легкие кроссовки, а она слишком погрузилась в работу, чтобы заметить его приход.
Его ладонь все еще лежала на плече, и он взялся разминать его обеими руками. Сильные пальцы работали вроде бы совсем безлично.
— Помогает? Скажи мне, когда ты захочешь прекратить.
Райэннон чувствовала, как расслабляются мышцы. Его руки массировали спину, а она удивлялась собственному желанию подчиняться его прикосновениям.
— По-моему, помогает, — призналась она.
Он что-то удовлетворенно проворчал и продолжал ритмичные движения.
— Лучше? — спросил он. Руки не двигались, а будто отдыхали, лежа на ее плечах.
— Спасибо.
— Может быть, на сегодня хватит?
— Я хочу закончить верхний угол, — закинув голову, объяснила она. — Мне только надо замешать известковый раствор.
— Это высоко.
— Поэтому у меня онемело плечо.
— А я могу помочь? Если ты скажешь, что делать, я легко дотянусь туда.
— Ну… Я буду намазывать и подавать тебе кусочки мозаики… — Работа оказалась утомительнее и тяжелее, чем она ожидала.
Они стояли бок о бок на лесах. Райэннон искала нужные кубики, доставала их и говорила Гэбриелу, куда их поместить. Он быстро схватывал, что нужно делать. Ей показалось, что коварный угол они сделали чуть ли не моментально.
— Остальное пойдет быстрее, — с облегчением вздохнула Райэннон. — Я ничего подобного раньше не делала.
— Ты жалеешь, что взялась за эту работу?
— Конечно, нет. Такая возможность!
— И следующую не побоишься взять?
— Не побоюсь. — Она стрельнула в него взглядом и пошла чистить мастерок. Поглядев на часы, она удивилась, как поздно. — Могу я оставить все на ночь? — Она показала на инструменты и материалы около перил. — Поскольку завтра воскресенье…
— Конечно. Оставь до завтра… или до каких хочешь пор.
Удивленная его тоном, Райэннон снова посмотрела на Гэбриела и обнаружила, что он разглядывает ее. Потом он улыбнулся, подошел к краю лесов, легко спрыгнул и протянул к ней руки.
— Я предпочитаю безопасный путь, — покачала она головой и стала спускаться по лестнице. Он положил руку на перила, будто поддерживая их.
— Ты всегда будешь в безопасности, — сказал он, когда Райэннон спустилась. Глаза улыбались, но рот оставался скорбным. — Я поймаю тебя.
— Знаю. — Она отступила и обхватила себя руками.
— И позволю уйти, — медленно продолжал он, — если захочешь.
Райэннон сомневалась, что именно этого она хотела. Она повернула голову и невидящим взглядом уставилась на стену. Трусиха, смеялся над ней внутренний голос.
— Знаю, — повторила она охрипшим голосом.
Он подождал с минуту, будто решал, стоит ли говорить то, что у него на уме.
— Тогда чего же ты боишься, Райэннон? — спокойно спросил он.
Райэннон закусила нижнюю губу.
Многого.
— Не тебя, — ответила она. В его глазах что-то вспыхнуло. Потом он сощурился и спрятал эмоции. — Я знаю, что ты не обидишь меня. — Это правда. И это должно бы раскрепощать. Но… — Все так сложно, — жалобно протянула она.
— Слишком сложно, чтобы рассказать мне? — Его рука слегка переместилась на стальном брусе, за который он держался. Костяшки пальцев почти побелели.
Она разглядывала его лицо. Похоже, он хочет, чтобы она доверилась ему. Похоже, что это для него важно.
— Когда мне было семнадцать, — почти шепотом начала она, — со мной… что-то случилось.
— Я знаю, — сказал он. А у нее екнуло сердце и судорогой свело живот. Он убрал руку с лесов. — Я имею в виду, что догадался. Ты пережила что-то ужасное. Я не знаю, что это было или когда. — Он замолчал. Она никак не реагировала на его слова. Спокойствие окутало ее, словно защитный капюшон. И тогда он продолжил: — Какой-то парень напал на тебя?
— Не совсем так, — сглотнула Райэннон.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Не совсем так? Интересно, что она имела в виду? Дату изнасилования? Или свидание с поцелуями, которое вырвалось из-под контроля? Или она проклинала себя, что довела парня и он не остановился, когда она сказала «нет»?
— Если он сделал что-то такое, чего ты не хотела, это не твоя вина, — сказал Гэбриел.
— Я знаю, что это не моя вина, — она подняла голову.
— Ладно, — осторожно бросил он. — Так ты не хочешь рассказать мне, что случилось?
Райэннон колебалась. Словно загипнотизированная, она глядела на него широко открытыми, немигающими глазами. И в этот момент внизу раздались тяжелые шаги. У основания лестницы появился Мик и уставился на них.
— Что-то случилось? — пробормотал он. — Вечер, мистер Хадсон. Я не знал, что вы здесь.
Гэбриел беззвучно выругался.
— Мы работали, — сердито бросил он, зная, что момент упущен.
