— Бакстеры поймут нас, Серина. Пусть тебя это не волнует. Полагаю, Сильвия уже одевается…
— Она одевается уже целый час. Она так возбуждена… — Серина внимательно посмотрела на мужа. — Эдвин, что с тобой, дорогой? Ты выглядишь таким расстроенным.
— Мне бы не хотелось делиться с тобой своими тревогами. Я должен щадить тебя…
— Я не хочу, чтобы меня щадили.
Эдвин тяжело вздохнул. Он поднялся и стал ходить вокруг кровати, сокрушенно качая головой:
— Сегодня ко мне заходил Рэнкин. — Серина испуганно посмотрела на него. — Он недоволен суммой, которую запросил вначале, и потребовал ее удвоить.
— Удвоить? Да как он смеет! Ты не должен…
— Послушай меня, дорогая. Этот человек знает о предстоящей помолвке. Он прямо сказал мне, что если я… У меня не было выбора. Господи! Что нам теперь делать?
Эдвин выглядел таким несчастным, что у Серины заболело сердце.
— Эдвин, любимый, не терзай себя. — Она сжала его руку. — Дорогой, это не продлится долго. Помолвка Рэндольфа и Сильвии состоится на следующей неделе. Через год они поженятся, и тогда все образуется.
— Дорогая, неужели ты действительно думаешь, что этому настанет конец?
— Я прекрасно знаю, что мы испытываем финансовые затруднения и не можем жить так вечно. Но после того, как Сильвия выйдет замуж, нам не надо будет вести светскую жизнь. Мы станем отшельниками и будем жить только друг для друга. Ну, разве это не чудесно?
— Дорогая, даже после того, как дети поженятся, наши беды не кончатся.
— Ш-ш-ш. — Серина положила палец на губы мужа, заставляя его замолчать. — Эдвин, в своей жизни я имела все, о чем может мечтать каждая женщина. Мы будем жить экономно и, возможно, даже переедем в другой город, подальше от наших друзей. — Серина почувствовала, что не убедила мужа, и быстро добавила: — Когда Рэндольф и Сильвия поженятся, этот человек не сможет больше помешать их счастью. Рэндольф любит ее, через два года после женитьбы он будет любить ее еще сильнее, особенно если появится ребенок. Думаю, тогда его уже не будут волновать эти грязные сплетни. Давай будем верить в него. Он прекрасный мальчик, Эдвин. Ты сам говорил это много раз.
— Да, говорил. — Эдвин попытался улыбнуться. — Он хороший человек. Я в этом просто уверен. Возможно, ты права. Нам бы только продержаться пару лет.
— Продержимся?
— Конечно. — Стараясь не поддаться соблазну рассказать своей верной жене, что они на грани разорения, Эдвин Фэрмонт постарался улыбнуться. — А теперь давай поговорим о чем-нибудь приятном. Хочешь, я пообедаю здесь с тобой?
— Сочту за честь. — Серина улыбнулась и потянулась к колокольчику.
* * *
Наступили сумерки, когда Рэндольф Бакстер ворвался в особняк «Дубовая роща». Отец с удивлением посмотрел на сына, когда тот вошел в гостиную в теплом пальто, из-под которого виднелись красный халат и шелковая пижама.
— Сын, — отец поднялся с кресла, удивленно глядя на Рэндольфа, — мне кажется, тебе пора одеваться.
— Папа, я пришел сказать, что я заболел и не могу пойти с вами на бал.
В это время Джоан Бакстер, мать Рэндольфа, спускалась с лестницы. Услышав, что ее единственный сын заболел, она, побледнев, бросилась к нему.
— Рэнди, дорогой, что случилось? Скажи своей маме.
Рэндольф, засунув руки в карманы халата, улыбнулся:
— Ничего серьезного. Я подхватил насморк, и мне кажется, будет несправедливо распространять заразу.
Встревоженная мать положила руку на лоб сына.
— Мы все останемся дома! Иди немедленно наверх и ложись в постель. Я попрошу Винни…
Стараясь сдержать раздражение, Рэндольф отстранил руку матери.
— Мама, спасибо за хлопоты, но в этом нет необходимости. Мне будет вполне удобно в моем домике. Кроме того, вам надо идти. Сильвия ждет нас. Мы не можем подвести ее.
— Но, но… — начала миссис Бакстер.
— Мальчик прав, Джоан, — прервал ее Мартин Бакстер. — Мы должны ехать на бал.
Джоан Бакстер бросила сердитый взгляд на мужа, но возражать не осмелилась.
— Передайте Сильвии мои сожаления и любовь, — торопливо сказал Рэндольф. — Попросите ее не беспокоиться. Возможно, завтра мне станет лучше.
— Хорошо, — согласилась Джоан Бакстер. Она с тоской смотрела, как ее сын уходит в холодную ночь. — Ты считаешь, что с ним все будет в порядке, Мартин? — спросила она мужа.
— Господи, Джоан, он взрослый мужчина! От простуды еще никто не умирал.
Широко улыбаясь, абсолютно здоровый Рэндольф Бакстер пересек широкий двор, пролез через живую изгородь и вышел на дорожку, ведущую к уютному домику, скрытому в гуще деревьев. Он вошел внутрь, закрыл дверь и прислонился к ней спиной.
Она вопросительно посмотрела на него.
— Они мне поверили, — с гордостью произнес он.
— Значит, мы останемся здесь на всю ночь? — Джинджер Томпсон, с распущенными по плечам рыжими волосами, предстала перед ним во всей своей красе.
— Да, но это в последний раз, Джинджер. Я уже говорил тебе.
— Ты ведь и сам не веришь в это, Рэнди, — сказала она, подступая к нему.
— Я люблю Сильвию и собираюсь на ней жениться.
Джинджер изобразила безразличие, которого на самом деле не испытывала. Смело распахнув его красный халат, она улыбнулась:
— Ты любишь меня, Рэнди. Если бы не любил, ты не был бы сейчас здесь. — Ее пальцы начали расстегивать перламутровые пуговицы его пижамы. Ловким движением она сняла ее, и у Рэндольфа перехватило дыхание.
— Ты ошибаешься! — резко оборвал он ее. — Я здесь потому, что ты вызываешь у меня физический голод. Сильвия слишком респектабельна, чтобы я мог вести себя с ней подобным образом.
— В самом деле? — спросила она и провела кончиком языка по его губам.
— В самом деле, — ответил Рэндольф сдавленным голосом, так как в это время она начала гладить его грудь, побуждая медленными чувственными прикосновениями. — Джинджер, прошу тебя…
— Ложись, — приказала она.
Рэндольф растянулся на полу. Она опустилась рядом с ним на колени и вновь стала гладить его. Опытные руки нежно ласкали его широкие плечи, мускулистую грудь, плоский живот, длинные ноги. Она ласкала его повсюду, кроме одного места, и он ждал этих ласк с мучительным нетерпением. Ради этого он готов был умереть зa нее. Стыдясь самого себя, он начал умолять ее об этом. И когда искушенная соблазнительница довела его до исступления, она быстро села на него верхом и наклонилась к его лицу. Он жадно целовал ее груди с затвердевшими сосками, сжимая ее округлые ягодицы, окружавшие его плоть.
Когда элегантно одетые родители Рэндольфа садились и карету, отправляясь за его невестой, сам он лежал на полу, и рыжая дьяволица сидела на нем, широко расставив ноги и доставляя ему неизъяснимое наслаждение. Джинджер старалась довестись его до экстаза и одновременно внушала ему:
