Хилтон снова нажал на курок, и Хайд Рэнкин упал мертвым к его ногам. Сильвия с трудом встала и, подняв с земли эбеновую трость, подошла к Хайду Рэнкину. Его глаза были широко открыты, и дождь заливал мертвые глазницы. Глядя на его дьявольское лицо, Сильвия подняла колено и, переломив через него трость, бросила ее на неподвижное тело. Золотая голова Горгоны упала на залитую кровью грудь убийцы.
Истерически рыдая, Сильвия бросилась в объятия Хилтона. Дождь лил всю ночь. Деревянный причал «Ривербенда» снесло разлившейся рекой. Вода хлынула на сахарные плантации, сметая покосившиеся хижины рабов, которым пришлось спасаться вплавь. Тело дьявола Хайда Рэнкина смыло в могучую реку Миссисипи, воды которой понесли его в морской залив и дальше в Атлантику.
Глава 30
Солнечным сентябрьским днем мистер и миссис Хилтон Кортин поднялись на борт парохода «Гордость Миссисипи», чтобы отправиться в свадебное путешествие вверх по реке. Чемоданы, сундуки, баулы миссис Кортин были заполнены бальными платьями, нижним бельем, ночными рубашками, туфлями, шляпками, зонтиками и туалетными принадлежностями.
Сильвия решила устроить свадьбу в сентябре, и Хилтону пришлось терпеть все лето, прежде чем он смог, наконец, повести свою любимую под венец. И вот теперь его мечты сбылись, и самая красивая женщина Нового Орлеана стала его женой.
Пароход был готов к отплытию и оглашал воздух громкими гудками. Очень скоро они отчалят, и он сможет увести свою молодую жену в каюту и заняться с ней любовью.
Сильвия, держа Хилтона за руку, сияла от счастья. В элегантном дорожном костюме, в шляпке, с маленькими полями и шелковым зонтиком, защищавшим ее от солнца, она казалась Хилтону прекрасной, как никогда.
Махая провожающим затянутой в перчатку рукой, она почувствовала, как большой пароход пришел в движение, и засмеялась от восторга.
— До свидания! — крикнула она.
Сестры Спенсер замахали носовыми платками, а Делила с трехмесячным сыном Наполеоном на руках улыбалась сквозь слезы.
Сильвия послала им воздушный поцелуй, Хилтон помахал шляпой. Раздался последний гудок, и мощный пароход отчалил от пристани. Началось путешествие в Сент-Луис.
— Пойдем, дорогая? — спросил Хилтон.
— Куда?
— В нашу каюту.
Сильвия лукаво посмотрела на него.
— Я еще никогда не видела такого большого парохода, Хилтон Кортин. Ты должен показать мне его. Не могу понять, почему ты так спешишь, — добавила она, глядя на него невинными серыми глазами.
Хилтон решил подыграть ей.
— Я не спешу, дорогая. — Он ухмыльнулся, увидев удивление в ее больших выразительных глазах. — Если тебе хочется осмотреть пароход, я согласен.
— Чудесно, — ответила она, надеясь, что их игра не продлится слишком долго. По правде говоря, ей тоже не терпелось остаться наедине со своим красивым мужем. Стоило ему прикоснуться к ней, и по телу ее пробегала горячая волна.
— Идем на верхнюю палубу, — предложил он. Он повел ее вверх по трапу. Когда они вышли на правый борт, Хилтон обратил ее внимание на резные колонны и поручни в готическом стиле. Сильвия, улыбаясь, кивала, восхищаясь резными цветами, желудями и завитками.
Хилтон провел ее по коридору мимо кают с дверями из темного ореха, который заканчивался большим салоном. Они вошли туда, и Хилтон подвел ее к стойке бара. Он заказал бутылку вина, и официант разлил его по бокалам.
Удобно откинувшись на стуле, Хилтон медленно пил вино, делая вид, что никуда не спешит. Они болтали о том, о сем и вели себя так, словно не сгорали от нетерпения уединиться в каюте.
Спустя час Хилтон поднялся из-за стола. Наступали сумерки, и в салоне зажгли канделябры. На небе появились звезды. Сильвия улыбалась, уверенная, что сейчас муж поведет ее в каюту. Но Хилтон решил подразнить ее: он повел ее на верхнюю палубу, откуда по трапу они поднялись к рубке.
— Отсюда ты можешь увидеть всю реку с расстилающимися по берегам плантациями.
— Потрясающий вид, правда, Хилтон? — спросила Сильвия, оглядывая берега, где в наступивших сумерках мерцали огни.
— Да, дорогая, — ответил Хилтон.
— Прошу тебя, муж мой, отведи меня в нашу каюту. Займись со мной любовью, дорогой.
— Как скажешь, любимая.
Они вошли в каюту, заперли дверь и, сгорая от нетерпения, сорвали с себя одежду. Хилтон, подняв свою любимую жену на руки, отнес ее на кровать. Они любили друг друга страстно, жадно, безостановочно. Два тела слились воедино. Одно — нежное, изящное, золотистое. Второе — крепкое, стройное, смуглое.
Они стали одним целым. На время, на ночь, на всю жизнь.
Глава 31
Солнце садилось. Сильвия стояла на широкой галерее «Ривербенда» и ждала мужа. Запах магнолий и жасмина разливался в теплом воздухе, вызывая счастливую улыбку на лице хозяйки.
Ее взгляд скользнул по ухоженным лужайкам, и сердце наполнилось гордостью. Сады цветут, для рабов построены новые хижины. Размытые дождем поля сахарного тростника засажены хлопком.
Пустовавшую сахарную фабрику, деревянную сторожку и разрушенную церковь снесли. На высоком холме была построена новая церковь, в которую каждое воскресенье приходили толпы народа. Рядом с церковью располагалось новое кладбище.
Здесь были похоронены Большой Наполеон и старый Джаспер. Здесь же покоились тела Эдвина и Серины Фэрмонт. В это тихое место долетали гудки пароходов, посылающих прощальный привет тем, кто уже никогда не сможет отправиться в путешествие по могучей реке.
Отреставрированный особняк поражал своим великолепием. Мебель была заказана в Европе и доставлена по реке из Нового Орлеана. Любимый диван Серины, обитый парчой цвета шампанского, и стулья с позолоченными спинками были обиты заново и заняли почетное место в гостиной. Они будут украшать элегантную комнату, как украшали ее тогда, когда хозяйкой особняка была золотоволосая красавица, а когда Сильвия присоединится к той, которая покоится сейчас на кладбище, ее сыновья и дочери будут любоваться ими.
Сильвия ходила по галерее и удовлетворенно вздыхала. Ее жизнь теперь была похожа на сказочный сон. Ночи, пропитанные запахом цветов, она проводила в просторной спальне в объятиях любимого мужа, и его сильное обнаженное тело прижималось к ней, согревая и защищая ее. Высокие двери в сад были распахнуты настежь, и тихое пение рабов, доносившееся в комнату, было еще одной составляющей ее счастья. Гудки пароходов вызывали у нее улыбку, и она еще крепче обнимала мужа.
Дом.
Она была дома. «Ривербенд». Ее «Ривербенд». Она вернула его. Она всегда знала, что вернет его.
