Домовладелец оказался обрюзгшим, слепым на один глаз мужчиной, от которого воняло вином и прогорклым жиром. Соня посмотрела на него в упор:
— Есть свободные комнаты?
— Есть,— буркнул он.
— Что стоит?
— Три медяка за одну ночь, пятнадцать за седмицу.
— А не дороговато?
— Три за ночь, пятнадцать за седмицу. Не нравится — найди другое.
— Я могу посмотреть комнату?
Одноглазый смерил Соню долгим взглядом с головы до ног, затем открыл дверь пошире и повел девушку по грязному коридору первого этажа.
— Это только комната. Обслуживать тебя никто не будет. Лошадь есть?
— Да.
— За домом — стойло, медяк за ночь.
— Дела у тебя, должно быть, идут неплохо.
— За лошадь — медяк за ночь.
— А корм?
Хозяин мрачно посмотрел на нее:
— Да. И корм. Медяк за ночь.
Соня оглядела комнату, еще более убогую, чем та, которую она только что освободила.
— Я согласна.
— Плати,— буркнул хозяин, протягивая ладонь.
Соня достала из кошелька последние медяки, которых хватило на оплату двух ночей. Теперь у нее оставалось только три серебряные и две золотые монеты.
— А ключ?
— Замок сломан давным-давно. Если хочешь, чтобы поставили новый, гони деньги.
— Ладно, забудь.
Найдя наконец пристанище, Соня вышла на улицу и заглянула в близлежащую таверну. Она собиралась поесть, а затем сходить за лошадью, чтобы поставить ее в стойло. Где-нибудь по пути девушка надеялась встретить Чоста или кого-нибудь из его приятелей.
* * *
Уже была почти середина дня, когда дочь Эримиора отложила книги и взялась за горшки и сосуды с настоями, порошками и благовониями, которые она забрала у ведьмы Осуму. События разворачивались быстрее, чем она рассчитывала, и Алинор понимала, что защищаться ей нужно серьезно, особенно по ночам. Хавлат, а тем более Куршахас, будут мстить. Следуя указаниям одной из книг Осуму, Алинор перебрала благовонные порошки и начала ссыпать их в медную жаровню.
В дверь постучали, и вошла Лейра с кувшином вина для госпожи.
— Поставь на тот стол. И подойди сюда.
Девушка с опаской приблизилась. Ее госпожа за последние дни стала совсем другой. Ходили слухи, что Хавлат считает ее своим врагом, а слуги к тому же шептались, что дочь их покойного господина — ведьма. Да и ее спальня теперь больше походила на ведьмовскую берлогу, чем на комнату жизнерадостной молодой знатной дамы, какой она была всего седмицу назад.
Даже не взглянув на рабыню, Алинор сказала:
— Лейра, пригласи сюда всех слуг.
— Прямо сейчас, госпожа?
— Да. Прямо сейчас.
Девушка с ужасом смотрела на порошки. Алинор подняла голову и нахмурилась:
— Чего ты ждешь?
— Ничего, госпожа!
— Ступай! Я жду!
Лейра бросилась разыскивать слуг по всему дому. Одному за другим срывающимся голосом она передавала приказ Алинор.
— Чего она хочет, Лейра? И почему ты так трясешься? Эту птицу пока еще нельзя снимать с огня…
— Прямо сейчас, Зендер! Брось все. Она велела прямо сейчас!
— Но, Лейра,— вздыхал конюх,— разве госпожа не понимает, что мне каждый день надо…
— Силум, делай что тебе говорят. Пожалуйста!
Последнего из слуг, Тирса, она нашла во второй кухне — он делал пометки о том, что здесь нужно вычистить и отполировать. Тирс служил в доме Эримиора очень давно и, можно сказать, был другом покойного хозяина, а Алинор знал с первых дней ее жизни.
— Что же могло так встревожить нашу госпожу? — бормотал он еле слышно, спеша по коридорам.— Могу поклясться, что за последние дни она изрядно изменилась. С тех самых пор, как забрали господина…
Лейра шла за ним, едва не наступая на пятки, но, как только Тирс переступил порог, Алинор захлопнула перед рабыней дверь. Та, увидев демонически холодные глаза госпожи, отшатнулась, однако странный аромат, витавший в комнате, успел коснуться ее ноздрей.
Едва дверь закрылась, Лейра услышала стук во внешнюю дверь и поспешила вниз. Там стоял посыльный — молодой, красивый, с пышными усами.
— Ты, должно быть, Лейра? — спросил он.
— Д-да… Откуда ты знаешь?
— Отправитель сообщил мне, что ты единственная служанка в этом доме. Вот, пожалуйста.— Он вручил ей запечатанную записку, но уходить не спешил.
Лейра развернула послание, но тут же спохватилась:
— Ах да, прошу прощения…
На столике возле двери Алинор держала медяки. Лейра вручила посыльному несколько монет.
— Спасибо. Доброго тебе дня.
— Всего наилучшего…
Эримиор требовал и от слуг, и от рабов, чтобы они учились читать, поскольку полагал: каждый человек должен стремиться к тому, чтобы знать и понимать как можно больше. Теперь Лейра неоднократно поблагодарила всех богов за доброту и терпение господина, который показал ей все буквы и научил складывать из них слова. Послание было от коринфийского стражника, Сэндаса.
«Лейра, я знаю, что могу тебе доверять. Может быть, ты уже слышала об ужасном преступлении, которое заставила меня совершить твоя госпожа. Меня переполняют горечь и страх. Я скрываюсь, причем не только от Хавлата, но и от Алинор. Ты должна мне помочь! Ради святого имени Митры, помоги! Пожалуйста, выйди сегодня ночью за городскую стену. В сотне шагов от северо-западной башни есть вязовая роща. Я буду тебя там ждать. Понимаю, что прошу слишком много, но заклинаю тебя именем Эримиора — господина, которого ты любила, и человека, которого я высоко ценил,— приди и выслушай меня. Писано в полночь. Сэндас».
Лейра в испуге прижала записку к груди, затем прочитала ее еще и еще раз.
Да, она должна выполнить просьбу Сэндаса. Но как? А если вдруг об этом узнает Алинор? А если…
Она снова пробежала записку глазами. Ради Митры и Иштар! Какая опасность угрожает Сэндасу? И что задумала ее госпожа?
В глубине дома открылась дверь комнаты хозяйки. В холодном поту, трясясь от страха, Лейра сложила записку и сунула за пазуху. Затем она поспешила по коридору и вверх по лестнице и в ужасе застыла на месте, увидев Тирса и других слуг, которые двигались ей навстречу. Они шли медленно, неуверенно, и пустыми глазами смотрели прямо перед собой — смотрели на нее, вернее, сквозь нее невидящим взором…
Тирс приблизился, и девушка обратилась к нему:
— Тирс? Что?..
— Лейра,— послышался голос ее госпожи.
Девушка испуганно обернулась. Алинор стояла у двери в свою комнату.
