Затем все кончилось. Они подъехали к дому, и Сьюзен соскользнула с сиденья в стремлении быстрее избавиться от нахлынувших на нее чувств. Как она и предполагала, ноги дрожали. Девушка отчаянно попыталась сама расстегнуть шлем до того, как Грэгори, желая помочь, прикоснется к ней. Но пальцы не слушались или не хотели искать застежку, и когда Грэгори снял свой шлем, он наклонился к Сьюзен. Она поежилась.
— У меня холодные руки? — спросил он.
— Нет. Хотя да. — Прикосновение его длинных пальцев к шее мешало девушке ясно мыслить.
— Ну, так как же все-таки? — повторил Грэгори, стягивая с нее шлем. Он положил его рядом со своим на сиденье мотоцикла и повернулся к ней. — Какие же они на самом деле?
— Холодные, — выдавила она и быстро направилась к дому, чтобы не выдать себя окончательно. На пороге она обернулась. — Спасибо, что подвезли меня, Грэгори.
— Сьюзен? — От его голоса по спине девушки пробежал холодок. Она опять остановилась и повернулась к нему. Грэгори не двигался.
— Да? — спросила она, сохраняя безопасную дистанцию.
— Было еще что-то.
— А нельзя с этим подождать? — девушка беспомощно пыталась найти ключи в кармане.
— Не думаю.
Безопасность расстояния была иллюзорной, потому что одним прыжком Грэгори оказался рядом с ней. Взгляд его подернутых влагой глаз скользил по девушке, ласкал ее, прожигал насквозь. Сьюзен хотелось закричать. Через мгновение, показавшееся столетием, когда ей почудилось, будто ее захлестнуло огромной волной, Грэгори произнес:
— Я не думаю, что можно ждать еще хотя бы одно мгновение.
Сьюзен зажмурилась, чтобы не видеть желания, горевшего в глазах мужчины. Она не верила ему. Но она также знала, что уже поздно бороться со своей страстью, которую он не мог не увидеть в ее глазах. Она не могла больше сопротивляться.
Грэгори бережно взял лицо девушки в руки и держал его, как в колыбели, в своих ладонях, пока ожидание не показалось Сьюзен невыносимым, и она не открыла глаза, взмахнув длинными ресницами.
— Пожалуйста — сорвался с ее губ тихий вздох, и было непонятно, чего она на самом деле просит, плена или освобождения. Но раздумывать было уже поздно: Грэгори прижался к ней губами. Холодные губы осыпали ее лицо поцелуями. Тонкие веки, виски, подбородок. Сьюзен казалось, что ее опять подхватила теплая душистая волна, и она больше не может сопротивляться ее силе.
Руки Грэгори нырнули к ней под куртку, и Сьюзен задрожала, когда он крепко прижал свои руки к ее груди.
— Что вы делаете? — прошептала она. Глаза ее сверкнули в свете луны, появившейся из-за облаков.
Грэгори тихо засмеялся.
— Отвечая на ваш вопрос, моя милая Сьюзен, я вынужден сказать, что делаю, должно быть, что-то очень дурное.
Нет, он не делал ничего плохого, уверяла она себя. Пока его губы продолжали щекотать ее лицо и шею, девушка поняла, что он большой знаток в этих вопросах. Наконец Грэгори оторвался от нее, и Сьюзен простонала:
— Не останавливайтесь.
— Я не остановился.
Он крепко обнял ее за талию, прижав к себе так сильно, что она не могла вымолвить ни слова. Но этого и не требовалось. Грэгори сказал правду: Сьюзен видела, что он хочет настоящего долгого поцелуя. Его желание не вызывало сомнений.
Губы Сьюзен разомкнулись навстречу чувственным прикосновением его языка, и она прижалась к губам Грэгори с такой страстью, которая одновременно шокировала и возбуждала ее. Дрожащими руками Сьюзен обхватила мужчину за шею и притянула к себе.
Наконец с тяжелым стоном Грэгори вырвался из её объятий. Их разделяли считанные дюймы. Тяжело дыша, они смотрели друг на друга, пораженные происходящим.
— Сьюзен — выдохнул Грэгори.
В ответ она только покачала головой. Словам не было места в этот момент. Рука Сьюзен нащупала холодную связку ключей в кармане, на мгновение она зажала их в кулаке. Затем, вспыхнув всем лицом, Сьюзен протянула ключи Грэгори. Металл ярко сверкнул в лунном свете. Молодой человек, помедлив, взял связку в руки.
Он повернулся к двери и вставил ключ в замок. Щелчок собачки прозвучал словно выстрел в напряженной тишине. Дверь распахнулась
Глава восьмая
Ни один из них не двигался. Сьюзен даже не чувствовала уверенности, что сможет пошевелиться. Ноги словно приросли к земле, а сердце колотилось так сильно, что даже Грэгори мог расслышать его. Сьюзен была не в силах вымолвить ни слова. Но Грэгори не мог ошибиться в приглашении. С первого взгляда было ясно, как ей хочется, чтобы он подхватил ее на руки и отнес в розовую спальню.
Неожиданно молодой человек пошевелился, и Сьюзен чуть не закричала, когда он сделал шаг назад. Отказ читался в каждой черточке окаменевшего лица. Девушку охватила слабость. Дрожь, вызванная поцелуем, и внезапно вспыхнувшее желание, казалось, вот-вот заставят ее упасть.
Но Сьюзен удержалась на ногах. Гордость не позволила ей обнаружить боль и сломаться. Она на секунду прислонилась к дверному косяку, вновь ощутила в ногах способность двигаться и словно во сне, который больше походил на ночной кошмар, вошла в дом и медленно повернулась к мужчине.
— Спокойной ночи, Грэгори. — Голос перехватило, и слов почти не было слышно.
Попытка поблагодарить его за то, что подвез до дома, казалась бесполезной. И сейчас ей хотелось всего лишь, чтобы он ушел, а она смогла бы закрыть дверь и, забыв гордость, опуститься на пол.
Но Грэгори не двигался. Он стоял у порога, его лицо невозможно было разглядеть в темноте, но он явно не улыбался. А когда молодой человек заговорил, слова ему тоже давались с трудом.
— Мне не следовало этого делать, Сьюзен. Видит Бог, я и не собирался. Так вышло.
С губ Сьюзен сорвался стон, она покачнулась, и Грэгори в одно мгновение оказался рядом с ней, сжал ее руки в своих теплых ладонях. Потом склонился и нежно поцеловал в губы.
Грэгори повернулся и зашагал прочь, прежде чем Сьюзен успела удержать его. Самообладание изменило ему, когда он с яростью натянул шлем. Он еще раз взглянул на девушку, но выражение его глаз невозможно было разобрать за темным забралом. Затем он перекинул ногу, обтянутую черной кожей, через седло мотоцикла. Взревевший мотор разорвал тишину, заставив вспорхнуть перепуганную сову, и несколько секунд молодые люди наблюдали за птицей. Когда сова улетела, они переглянулись. Глаза Сьюзен выдали боль, доставляемую отъездом Грэгори. В его же глазах ничего не было видно за мерцающим черным шлемом. Махнув на прощанье рукой, он уехал.
Обессилено прислонившись к дверному проему, Сьюзен какое-то время прислушивалась к реву мотора карабкающегося в гору мотоцикла, но вскоре он смешался с шумом других машин.
Вдруг порыв ветра неожиданно принес из сада аромат жимолости, и Сьюзен отправилась на ее поиски. Но цветок был неуловим, как и ответы на роившиеся в голосе девушки мысли.
