— Вы случайно не умеете на ней играть? — спросила Лаура, доставая гитару. — Я обожгла палец, поэтому сама не могу.
— Право, не знаю, — протянула Сьюзен.
— Господи, да если вы умеете хотя бы немного бренчать, это уже хорошо. Давайте, начинайте.
— Вы хотите, чтобы я таким образом расплатилась за ужин? — рассмеялась Сьюзен и начала перебирать струны.
— Здесь нет бесплатного рахат-лукума, Сьюзен. Во всяком случае, не у этого костра.
Упоминание о рахат-лукуме точно молния высветило образ Грэгори, но девушка так же быстро заставила его погаснуть. Она не хотела думать о нем, о серых опасных глазах.
— Какие песни они знают?
— Немногие. Начните с чего-нибудь попроще, они подхватят.
Сьюзен на мгновение задумалась, затем взяла аккорд и запела «Пожар Лондона». Подбадриваемые Лаурой, дети начали подпевать. Постепенно в памяти девушки всплыли и другие песни, которые она сама пела в детстве в лагерях для девочек-скаутов. Она даже не заметила, как рядом появилась темная фигура.
И только когда смолкли ребячьи голоса, она обернулась.
Сьюзен была рада тому, что не вскрикнула, когда человек, облаченный в черную кожу, снял шлем и оказался не кем иным, как Грэгори.
— Веселитесь?
Внезапное пробуждение, вызванное его близостью, тут же погасил холодный голос. Он не простил ее. Да и с чего бы? К тому же и Сьюзен не забывала, что у Грэгори были причины оказывать ей в свое время помощь. Поэтому в тон собеседнику девушка хладнокровно ответила:
— Да, спасибо.
Лаура подвинулась, чтобы усадить Грэгори рядом, и протянула ему чашку.
— Боюсь, какао — это все, что я могу предложить, Грэг.
— Прекрасно. Надеюсь, вы оставили мне хотя бы крошечный кусочек рахат-лукума.
Лаура весело улыбнулась и отошла, а Грэгори расположился на освободившемся месте.
Пытаясь не обращать на него внимания, Сьюзен снова начала играть, но все ее мысли были прикованы к сидящему рядом мужчине. Тем временем пальцы ее так занемели, что Грэгори, ни слова не говоря, взял гитару из безжизненных пальцев девушки.
— Что хотите спеть? — обратился он к детям. Они наперебой закричали разные названия.
Грэгори приложил руку к уху.
— Что-что?
Каждый раз, когда дети начинали кричать, он притворялся, что не слышит, чем приводил ребят в восторг. Наблюдая, как он разыгрывает детей, Сьюзен подумала, что его нельзя не любить.
Грэгори довел их почти до истерики. Наконец он поднял руки, прося тишины, и секунды не прошло, как воцарилось такое молчание, что можно было услышать звон падающей булавки. Затем он заиграл тихую простую мелодию, явно детям уже известную, потому что тут же их голоса перекрыли неожиданно приятный баритон Грэгори.
Вскоре и Сьюзен запомнила слова старой народной песенки и присоединилась к нестройному хору. Разглядывая сияющие детские мордашки, прислушиваясь к их голосам, смешивающимся с шумом моря, девушка понимала, что такой волшебный вечер жизнь нечасто дарит человеку, и она обязательно запомнит его. Она взглянула на темный профиль Грэгори. Внезапно Сьюзен почувствовала себя на седьмом небе от счастья, правда, не вполне уверенная в том, что послужило тому причиной: теплый вечер в кругу друзей или добрая улыбка, которую неожиданно подарил ей Грэгори.
Когда все песни были спеты, Лаура и ее помощники принесли детям какао, и те, разморенные и счастливые, отправились спать. Сьюзен предложила помочь уложить детей, но Лаура отказалась, и молодые люди остались вдвоем у догорающего костра.
— Я не знала, что у вас есть мотоцикл, — произнесла, наконец, Сьюзен. — Он так не соответствует вашему имиджу.
— Вы, вероятно, смотрите не на тот имидж. Вы очень многого обо мне не знаете, Сьюзен Холлендер. Отчего вы не попросите друга-журналиста покопать поглубже? Кто знает, что еще он может выведать? — Грэгори пожал плечами, как будто вопрос не представлял для него никакого интереса. — К тому же мне совсем не хочется пробираться на «роллс-ройсе» по грязной тропинке.
— Да? А сегодня утром вы были совсем не так щепетильны.
— Наоборот, я был чересчур осторожен. Я проехал всего в дюйме от вашей машины, — поднял он глаза от кружки.
— О'кей, — с преувеличенным облегчением сказала Сьюзен. — Тогда все в порядке.
— У меня были все основания сердиться.
— Я знаю и прошу прощения.
— О'кей, — передразнил ее Грэгори. — Тогда и у меня все в порядке.
Сьюзен дерзко вскинула голову, но к величайшему изумлению, увидела, что он весело смеется.
— Это действительно так?
Молодой человек дотронулся до ее губ.
— Забудьте, Сьюзен. На вашем месте я поступил бы точно так же.
Она хотела возразить, но прикосновение достаточно ясно показало, что тема закрыта.
— Пойдемте, я отвезу вас домой. — Грэгори поставил ее на ноги.
— Не надо. Я дойду пешком, — быстро ответила Сьюзен.
Он посмотрел на девушку.
— Надеюсь, вы не мотоцикла боитесь?
Нет, грустно подумала она, все совсем не так просто. Она не боялась мотоциклов, но если бы это помогло, то сумела бы притвориться испуганной. Но подобный трюк не сулил успеха. Вместо того чтобы отпустить ее, Грэгори взял девушку за руку.
— В этом нет ничего страшного. Пойдемте. Вам понравится.
— А как же шлем? — запротестовала Сьюзен.
— У меня есть еще один.
Они попрощались с Лаурой и пожелали всем счастливого возвращения домой на следующий день.
— Если вам надо что-то посушить, приходите в дом. Там есть сушилка, — предложила Сьюзен Лауре.
— Вы просто ангел. Это, должно быть, семейное. Надеюсь, я и через год увижу вас здесь.
Сьюзен взглянула на Грэгори, направившегося к мотоциклу за шлемом для нее.
— Спасибо, Лаура. Я тоже надеюсь.
— Готовы? — спросил Грэгори, когда девушка приблизилась к нему.
Сьюзен кивнула, он надел на нее шлем и застегнул ремешки под подбородком.
— Вы очаровательны. Не забудьте крепко держаться.
Он тоже надел шлем и сел за руль огромного черного мотоцикла. Она устроилась позади, обхватив Грэгори за талию, при этом лишь слегка касаясь его. Молодой человек завел мотор и без предупреждений рванул вперед, заставив Сьюзен упасть к нему на спину и со всей силой вцепиться в его куртку.
Сьюзен не испытывала восторга от езды на мотоцикле по узкой тропинке, где путь освещала лишь единственная фара, прорезавшая сгустившуюся темноту ночи. Дело было не в грохоте мотора и не в скорости, такой огромной, что, казалось, колеса не касаются земли. Нет, просто в ее теле, прижатом к мягкой коже куртки Грэгори, отдавался ровный стук сердца мужчины, а ее собственное сердце было готово выскочить из груди. Все это пугало ее.
