отправился сенатор Дункель. Но индус пригрозил ему рассказать обо всем хозяину, если он и впредь не перестанет донимать его своими расспросами и угрозами. Спустя некоторое время я осторожно прошел мимо вашей каюты – я услышал, что сенатор с кем-то там разговаривает, и хотел побеседовать с Али начистоту, даже открыться перед ним, чтобы было больше веры в мои слова. И посоветовать Али рассказать действительно все сенатору, на что так и не решился сам индус… У него, как я понял, были свои особые на то причины.
– Вы о них догадываетесь, не так ли? – уточнил Вальтер.
– Догадываюсь. Он по каким-то соображениям не до конца доверял вашему отцу и хотел обезопасить семью на время этой неожиданной отлучки из дома… И у меня, разумеется, была своя выгода, чтобы Али открылся перед сенатором. Такой решительный человек, как фрегаттен-капитан, не потерпит, чтобы кто-то висел у него на хвосте и дышал в затылок в ту минуту, когда он доберется до сокровищ.
– Вы тысячу раз правы, Вилли. И я вас со всей серьезностью предупреждаю об этом. Более того, я настоятельно советую оставить эту глупую затею следить за отцом… Да, – Вальтер вспомнил о главном, – что же сказал вам Али при встрече? По чьему приказу он следил за нами? Не сам же по себе рискнул на такой шаг?
– Увы. – Вилли развел руками, на лице отразилось разочарование, которое ему пришлось уже когда-то пережить. – Когда я вошел в каюту, Али был уже без сознания – наступила страшная агония… Он метался на диване, а в руке была зажата…
– Что у него было в руке? – тут же насторожился Вальтер, но Тюрмахер пропустил мимо ушей его вопрос, продолжил говорить свое.
– Я понял, что минуты Али сочтены и поспешил уйти, иначе меня могли заподозрить в убийстве. Попадать под подозрение инспектора полиции, а тем более сенатора Дункеля, не входило в мои планы, и я поспешил покинуть каюту до той минуты, когда индус свалился на пол и поднялась всеобщая суматоха. Али действительно погиб от яда, который подарил, если можно так выразиться, ему Набель, умышленно царапнув в коридоре руку. Несчастный старик так и не догадался, отчего наступила смерть, он просто не придал особого значения такому пустяку, как царапина.
– И вы не знаете, кто стоял за убийцей?
– Увы. Говорю честно – не знаю. Как не знаю, кто стоит за Гансом Шрейбером. Он не говорит на эту тему, а я не считаю возможным заводить разговор о таком щекотливом деле. Но, разумеется, кто-то стоит. И вполне возможно, что не просто один или два отчаянных проходимца, но и солидная фирма… Тогда они своего шанса не упустят. Это я рискнул на собственный страх и риск пуститься по вашим следам. И право, до этой минуты не знаю, во что обернется мое предприятие. Удачей, или такой же катастрофой, как у Набеля, как у тех пиратов около острова Кинга… Все мы ходим под одним Богом, Ему и решать нашу судьбу, – с философской обреченностью закончил Вилли.
– Да-а, вот так сюжет для увлекательного романа! – Вальтер по-мальчишески присвистнул, хотя понимал, что обстановка далеко не такая безобидная, как может показаться человеку, не посвященному во все ужасах людских отношений, когда дело идет о богатстве и власти. А здесь и то и другое соединяется вместе – золото может дать и приличное состояние и власть… – Не хватает только легендарного Эркюля Пуаро, чтобы во всем этом разобраться. Что же вы намерены предпринять? Так и будете идти в нашей кильватерной струе? Не боитесь? Я не угрожаю вам, Вилли, но я знаю своего отца, он непременно избавится от вас. Не знаю, каким способом, но уйдет из-под стражи. Вы сами только что упомянули о событии возле острова Кинга!
Тюрмахер смолчал, что всего несколько минут назад на этой же скамье состоялась резкая беседа с сенатором Дункелем, но у него сохраняется надежда, что, поостыв и подумав, Отто Дункель примет его предложение о разделе сокровищ равными долями на всех участников этой нелегальной экспедиции. Смолчал и о том, что фрегаттен-капитан точно так же уверял Тюрмахера, что рано или поздно, но сумеет уйти от своих мателотов.
– Ну что же, Вальтер, посмотрим, как он это сумеет сделать? Говорю тебе, что у меня нет другого выбора, просто я обязан идти до крайней точки, иначе никогда не сумею возвратить себе своих детей! А без них сама жизнь не имеет больше смысла…
Вальтер понимающе кивнул головой раза три, поразмыслил вслух:
– Вы намного усложнили свою задачу, Вилли, что взяли с собой Шрейбера и еще кого-то…
– С нами еще инспектор Паркер, тот самый, который был на «Британии», – открыл маленький секрет Вилли, понимая, что Вальтер все равно узнает это от сенатора. – Он оказался тоже в курсе дел вашего отца, сумев записать его разговор с Кугелем на магнитофон. И решил испытать счастье, пустившись вместе с нами в погоню за сокровищами.
– Вот как?! – пределу удивлений, похоже, не будет конца, решил Вальтер и сокрушенно потряс головой, поражаясь, до какой же степени авантюризма могут доходить взрослые и серьезные, казалось бы, люди. – Еще и полицейский инспектор с вами? Ну-у, тогда считайте, что никакой сделки у вас с отцом быть не может! Слишком много желающих собралось вокруг бесценной добычи! Облава началась, охотники пошли к цели со всех сторон. Боюсь только, что теперь далеко не все пули полетят в золотого быка, мишенью станут и сами охотники! Именно охотники! – повторил с ударением Вальтер. И неожиданно вспомнил один из первых вопросов, который возник у него при встрече с Тюрмахером: – Да, но почему вы заговорили именно со мной на эту тему? Ч т о нужно вам от меня? Ведь не ради пустого словословия сидим мы на этой скамье и выясняем, кто есть кто? Так я жду от вас ответа именно на такие мои сомнения, – и с напряженным нетерпением посмотрел в прищуренные глаза отчаянного человека – Вилли напомнил ему в эту минуту канатоходца, который рискнул пройти на большой высоте без подстраховки и даже без шеста в руках!
– Я хотел бы просить вас, Вальтер, уговорить отца принять наше предложение…
– Какое? – насторожился Вальтер, не понимая еще, куда клонит Тюрмахер. – Вы передали отцу свое предложение? Или только хотите передать через меня?
– Уже передал, – принужден был сознаться Вилли о состоявшейся здесь беседе. – Именно здесь, на этой скамье, за минуту до встречи с вами. Вы увидели меня как раз в ту минуту, когда я отчаянно размышлял о
