своих дальнейших действиях.
– Понятно, – усмехнулся Вальтер, вспомнив позу, в которой пребывал в тот миг Вилли. – И что же вы хотите? – уточнил Вальтер, хотя без особого напряжения ума мог догадаться о намерениях Тюрмахера и его спутников. Невольная гримаса брезгливости тронула его губы и не ускользнула от наблюдательного Вилли.
– Да! Я хочу, чтобы вы уговорили отца разделить добытые сокровища честно на две равные доли. В противном случае, мы вынуждены будем принять соответствующие меры, вплоть до вызова таможенной полиции, которая тут же примчится на место поиска и…
– Вилли, вы взрослый, видавший жизнь человек! – Вальтер поражался все больше и больше, слушая своего бывшего дворника. – Неужели вы серьезно думаете, вернее даже, серьезно надеетесь, что отец и Кугель вот так запросто, своей волей, отдадут вам половину сокровищ, будь они даже столь неоценимы, как у графа Монте-Кристо? Здесь не подходит определение даже «детская наивность». Какой ребенок без драки уступит другому самую любимую игрушку? А вы хотите забрать у Железного Дункеля половину сокровищ!!! Простите, но этому у меня нет никаких определений. Выход из такой ситуации я вижу только один – либо они вас перестреляют над грудой тех проклятых сокровищ, либо вы их! Но мне кажется, что у отца больше шансов победить – они профессионалы! Даже Карл. Все трое прошли крещение огнем и кровью. У них рука не дрогнет и жалость не затуманит глаза, когда через прорезь прицела мелькнет чужое лицо! Вы об этом хоть подумали?
Вилли согласился, поджал губы, потом неожиданно с настороженностью спросил:
– Да, тут вы правы… Но почему вы назвали только троих? А вы сами? Неужели вы не встанете на сторону отца и брата, если и в самом деле завяжется драка «над грудой проклятых сокровищ», как вы только что выразились? Неужели отойдете в сторону и будете просто смотреть? Не верю!
Вальтер протяжно выдохнул, опустил взгляд на руки, сцепленные пальцами и лежащие на коленях. Чистосердечно признался:
– Я понимаю вас, Вилли. Вы хотите сказать, что после драки меня все равно победители отца не оставят в живых, как опасного свидетеля… И все же я не смогу убить человека! Конечно, если я увижу, что кто-то из вас занес нож над отцом или братом, я не буду стоять безучастным манекеном… Потому снова и очень настоятельно советую вам отказаться от безумной погони за призраком богатства. Этот призрак заведет вас в ловушку, из которой будет невозможно выбраться, не потеряв при этом головы.
– А если вам оставить такого отца, как ваш, и открыто перейти на нашу сторону? Мне кажется, в такой ситуации сенатор не стал бы так яростно сопротивляться разделу сокровищ и проявил бы уступчивость? А вы все равно получили бы свою долю… – Вилли, похоже, только теперь подступил к основному вопросу, ради которого и остановил младшего Дункеля. И это прозвучало так бесцеремонно и цинично, что Вальтер, слегка опешив, едва не с открытым ртом долго смотрел на невозмутимого внешне собеседника, и только лихорадочный блеск в глазах выдавал то истинное напряжение, которое владело в эту минуту Тюрмахером – слишком много поставил он на этот вопрос, вернее, на предстоящий ответ…
– Вы серьезно предлагаете это мне? Я не ослышался?
– Вполне серьезно и обдуманно со всей тщательностью. Еще раз повторяю – одна восьмая часть добытых сокровищ останется вашей! И вы можете распорядиться ею по своему усмотрению, а не гадать, как поступит с вами, вернее, с этими богатствами, ваш отец! У меня, сами видите, нет другого варианта уговорить сенатора, кроме как…
– Кроме как столкнуть лбами отца с сыном? Или моим телом прикрывшись, идти в атаку, добывая презренное золото, в надежде, что отец и брат побоятся стрелять… Вилли, вы не похожи – по крайней мере, внешне, – на сумасшедшего. Но эти слова меня очень озадачили. Не хватает только, чтобы сейчас из кустов выскочили ваши люди, накинули мне на голову мешок и похитили! Наверно, от такого шага вас удерживает присутствие Карла, и вы знаете, что он непременно при оружии… Право, наш разговор начинает приобретать оттенки глупого сна. Лучше на этом и закончим. Я не убийца, но я не стану прикрывать тех, кто пусть даже с фашистами, сражается их же оружием! – Вальтер хотел подняться со скамьи – он видел, что Карл и баронесса начали все чаще поглядывать в их сторону. Но Тюрмахер сказал еще не все.
– Жаль… у меня была последняя надежда…
– На мое предательство?
– Это не предательство, Вальтер… Нет, это не предательство, это священная месть!.. Конечно, если вы человек чести и не снесете такого оскорбления, нанесенного вам лично, или… – Тюрмахер сделал зловещую паузу. По тому, как деревенело лицо бывшего дворника, Вальтер вдруг отчаянно понял, что перед ним действительно черный вестник! И все самое страшное еще впереди.
– Или… Договаривайте! Что же вы заскользили на словесном льду! – Вальтер набрался решимости, готовый слушать до конца.
– Ну хорошо! Видит бог, я не хотел вас огорчать раньше времени, но обстоятельства… – Вилли резко взмахнул рукой, отсекая оставшуюся последнюю ниточку колебаний. – Закончу прерванную фразу… или вашей возлюбленной Амрите!
«Так я и чувствовал! – беззвучно простонал Вальтер, его размякшее тело, словно растопленный воск, будто растеклось по скамье, и не было воли собрать его в нечто управляемое. – Амрита! Эти сволочи знают, куда меня ударить побольнее! Да, но что он может знать об Амрите, если оставил дом в один час с нами? А-а, скорее всего, грубый шантаж! Ничем он не лучше остальных фашистов! Ну-ка, братец Вальтер, соберись! Теперь тебе надо драться не только за себя, но и за Амриту, за ее честное имя! Посмотрим, куда повернет разговор этот хитроумный перевертыш?»
– И какое же оскорбление нанесено моей жене Амрите? – Вальтер с вызовом поднял голову – теперь у бывшего дворника брови взметнулись над глазами. – О-о, вы этого еще не успели узнать? Тогда ваша задумка могла быть более изуверской, не так ли?
Но Тюрмахер, вопреки ожиданию, сказал совсем другое:
– Бедный мальчик! Так она все же стала вашей женой… Мне вас жаль, но помочь вам уже никто не может, даже Господь…
– Что это значит, Вилли? – Вальтер снова начал терять выдержку, со зловещим лицом повернулся к собеседнику.
– Ну что же… так было угодно судьбе. Но думаю, что теперь у вас еще больше оснований для священной мести! Такого не мог бы придумать даже великий Данте, знавший, как утверждают люди, царство тьмы не только по сказкам! А ваш отец придумал!
Земля качнулась под ногами Вальтера, когда при этих словах
