о себе знать. Хотел скорее домой привезти. Раздеть. Трахнуть. Жёстко. Грубо. Чтобы скулила. Чтобы жалобно тряслась подо мной. За то, что с другим сосалась. Да не просто с другим, блядь. А с Русом! С братом, блядь! За то, что ослушалась и попёрлась куда-то с грудью на выкат.
Но вот наедине оказались и глаза эти её заплаканные…В душу стреляли как два наконечника ядовитых. И понял, что предъявить не могу. Не могу даже силой взять. Хочу, но не могу. Потому что чувство будто маленькими шагами на Эйфелеву башню забираюсь. И если вдруг потороплюсь, то слечу к хуям собачьим. И размажусь кровавым пятном во славу Гюставу Эйфелю.
Был близко. По лезвию ходил. На грани балансировал. Трогал. Касался. Мокрую и податливую. Готовую для меня. А когда членом её коснулся…Думал вообще сдохну. Это титанического труда стоило не сорваться и не засунуть в неё. Но стерпел. Уважение, мать его, и только. В конце не выдержал, решил хотя бы пометить. Семя по ней размазать как зверюга дикая, как животное ненасытное. Потому что то, что она со мной творит это полный трындец, нахрен. Как пацан какой-то прыщавый дрочкой наслаждался. Кайфовал. Даже от ладоней влажных. Кому расскажи — век бы потом чмырили.
Подсел. По-крупному подсел. И как теперь думать о чём-то другом? И понять не могу, что она хочет от меня. Ведёт себя странно пиздец. Не видит, как меня штырит с неё? Я каждый раз, как её вижу, будто внутренний пеленгатор ощущаю. В ней индикатор, во мне антенна. Нам уже тупо нельзя порознь, потому что крыша у меня поедет, если так. Если ещё хоть ночь без неё проведу.
Зато, когда обнимаю её — сплю спокойно. Понял это буквально сразу. Она — лучшее лекарство от бессонницы. Мой личный бензодиазепин. Я даже приставать не стал. Прижал к себе, как маленькую. Да она и есть маленькая. Не те блядины, которые вокруг меня всё время вились. Она не одна из них. Не такая. Другая.
Хотел весь день с ней провести, но Кир позвонил, выручить попросил. Типы какие-то сделку его нагнуть пытались. Пришлось людей напрягать своих. А что самое стрёмное. Рус притих со вчера. А он никогда так не делает, если заинтересован в решении вопросов, не терпящих отлагательств. Значит, удумал что-то ещё…
— Глеб Александрович, тут орава целая.
— Ну и гасите их, нахуй, не думая.
У Кира свой ресторанный бизнес, помещение новое удачное подвернулось. Он уже обо всём договорился, задаток выплатил. А тут откуда не возьмись барыги новые какие-то влезли, доки не хотят подписывать. И по-хорошему никак не слезли. Приходится теперь популярно объяснять, кто такой Кир Волков и почему его нельзя трогать. А за Кира я каждому готов лично объяснить, если через шестерок не слушают. Лишь поэтому иду в припаркованную бэху и собираюсь болтать с чучелом, которое подъехало почти без предупреждения к новому рестику.
— Сам Глеб Адов собственной персоной.
У мужика что я вижу знакомая рожа. Седоват, на вид около сорока. Оценивать стоимость его вида не берусь. Мне тупо в лом. Всё, что вижу, часы Патек Филлип, и всё. Но это не о чём не говорит. Вшивый стандарт, да и только.
— Сам отвалишь или помочь?
— Юноша, ну что же Вы так грубо…Я надеялся мирно решить конфликт.
— А я и не начинал грубить, дядя. Волкова оставь. Рестик тоже. И конфликта никакого не будет.
— Я конечно слышал, что ты в отца пошёл. Но не думал, что…
Щёлкаю предохранителем.
— Завали. Неинтересно. Твои там на улице хавают за тебя уже.
Смотрит в окно и видит, что не пизжу. Вся его охрана моими ребятами грамотно так мордами в пол утрамбована.
— У тебя проблемы будут… — пытается угрожать мне это чмо, но мне даже смешно. Приехал, блядь, с охраной, которую за пять минут по земле раскатали. И продолжает что-то из себя строить.
— Валентин, как Вас там… Я вежливо предупреждаю, но это пока… Есть ещё вопросы?
— Нет, — недовольно скалится. — Отцу передай, что…
— Вот уж нет, — перебиваю сразу. — У отца свои дела, у меня свои. Хочешь что-то передать — ищи его сам… — наставляю ствол на него, а тот трясётся весь, как осиновый лист на ветру. Нажимаю на курок, вздрагивает. — Не ссы… Я уже пред успел выставить. — улыбаюсь. — Ну…Бывай.
Слышу всхлип и натужный выдох и выхожу из бэхи, хлопая дверью. Очень надеюсь, что меня услышали. Киваю своим, они отпускают униженных и оскорбленных и прыгают по тачкам. Быстро уезжаем оттуда и я встречаюсь с глазу на глаз с Киром. Сидим с ним в машине и перетираем по приезду Руса.
— Чё думаешь?
— Хер знает. Странно всё это. Слишком спонтанно…Не может быть совпадением.
— Ты прав. Рус тоже не долбоёб хуйней такой маяться. Нахера ему это? Менять пляж на октябрьскую столицу просто так?
— Ну да…Лежал тогда два месяца…Из-за этого мог в лёгкую сейчас сорваться…Не доверяю его вспыльчивости. Мы тогда не нашли, а он сказал, что найдёт. Ты же знаешь, что я почти два года копал и нихуя. Может не верит мне…Может…Хуй знает. Вопрос в том, чё сразу не предупредил…
— Не знаю, брат. Но если чё, я к твоим услугам. Спасибо, кста, за оперативность. Мне доки уже скинули. Только что.
— Ну вот и всё. Заебись, — жму руку, а Кир не отпускает.
— Чё с Катюхой?
— С ведьмой-то?…
— С ведьмой?
— Ага…А кто она ещё? Ведьма же. Самая настоящая.
— Она когда Гамеля ушатала, я прям мысленно возле неё галочку поставил, — ржёт он, и я улыбаюсь.
— Да не говори, блядь…Оторва. Не знаю я чё…Не простит походу, как правду узнает.
— Не рассказывай, да и всё. Скажи потом, что сам отвял. Зассал типа.
— Ага…Легко сказать. Она когда смотрит своими омутами, мне душу наизнанку выворачивает. Я тогда походу в полубреду всё сам и расскажу…
— Тогда лучше раньше. Пока всё не так…Кхм…Серьезно.
— Да куда уж серьезнее-то? Она, блядь, живёт со мной. Помнишь, чтоб со мной кто-то жил?
— Нет.
