странное чувство, что всё не то, чем кажется. Точнее, она не такая, какой должна быть. Но понял я, когда пришёл первый раз к ней в квартиру. Чудесный розовый костюмчик всё расставил на свои места. Надо отдать должное её тётушке. Вот та играла, как настоящий мастер. Такая экспрессия, мне даже понравилось.
— Она не играла. — Всё так же тихо произносит Платонова.
— Да что ты! — Удивленно восхищаюсь. — То есть, даже твоя тётя не в курсе, чем ты занимаешься?
Полина вскакивает и намеревается удалиться, конечно, ей это разговор не по душе, но я останавливаю.
— Сядь!
Громко. Так, что она плюхается обратно пятой точкой на диван, а все присутствующие ошеломлённо вздыхают.
— Вы все почему-то решили, что я идиот, и со мной можно играть в плохие игры. Все, кроме, наверное, Вали, хоть я и не знаю наверняка, принимал ли он в этом участие. — Тычу в сторону бывшего соперника пальцем. — Выставили меня каким-то придурком и залезли туда, куда вас не просили. Вы: мама и Даша, с этого момента, прошу, удалите мой телефон и больше никогда не пытайтесь со мной связаться. Я больше не хочу иметь с вами ничего общего.
— Ах! — Мама пытается изобразить шок, хватаясь за сердце.
Дашка молча буравит меня взглядом, потом Валю, прося у него поддержки.
— Женёк, не перегибай. — Валентин пытается образумить меня.
Но я игнорирую.
— Вы, Надежда, надеюсь, никогда больше не будете связываться с сомнительными конторами, которые занимаются непонятно чем. И мы не будем больше общаться, поэтому мой номер вам тоже не понадобится.
Надя просто выдыхает через нос.
— А с тобой, Полина, я долго думал, как поступить. Нам было хорошо вместе эти два дня, но ты и сама поняла, наверное, что на большее можешь не рассчитывать.
Все присутствующие переводят взгляд на Платонову. Такого они точно не ожидали, а я смотрю ей прямо в глаза и понимаю, что этими словами перечёркиваю всё прекрасное, чем могут похвастаться эти выходные. Мне нужно было наказать её. И сейчас я это делаю.
— У вас что-то было? — Дашка всё же не выдерживает. — Но как? Полина? Что вы наделали?
Надежда сдаётся первой. Она громко всхлипывает и поднимается. Когда девушка в слезах уходит, бывшая выбегает за ней.
— Надя, подождите! Это какой-то абсурд!
— Женя, что ты творишь? — Мама осуждающе смотрит и качает головой.
— Я всего лишь хочу объяснить вам, что не нужно лезть в мою жизнь. Вы сами виноваты в том, что отбили у меня желание с вами общаться. Я не шучу.
— Можно мне уйти? — Спрашивает Полина, и я ловлю себя на том, что какую-то секунду колеблюсь.
Нет.
Я всё решил.
И мне не нужно себя уговаривать.
— Конечно. Если хочешь, довезу тебя до дома.
Она поднимает глаза с немым вопросом. Потом встаёт, подходит ко мне вплотную.
— Наденьку отвези. — И выплёскивает остатки шампанского прямо мне в лицо.
Жидкость шипит и кусается, но я почему-то даже не сержусь на неё.
Наверное, мне самому так легче.
Они все теперь меня ненавидят. Включая Валю, который укоризненно цокает и качает головой, продолжая сидеть на своём месте.
Мама вскакивает и отправляется на поиски Даши и Надежды.
— Думаешь, я мудак? — Спрашиваю Валю, когда удаётся вытереть салфеткой лицо.
Тот пожимает плечами.
И тоже уходит.
Когда остаюсь один, мне становится легче.
На какое-то мгновение.
А потом наваливается тяжесть.
Из кухни доносятся тихие причитания, всхлипы и даже гулкий бас Валентина.
Хочется вдохнуть свежего воздуха, и я выхожу на улицу, подставляя небу лицо.
И в чём я не прав?
Я взрослый мужик и мне не нужно указывать, как жить.
Даже если мне с девушкой было хорошо, я сам буду решать, быть с ней или нет.
Надеюсь, Платонова усвоит урок.
Почему-то это беспокоит меня больше всего.
Не её мнение.
А то, что она вынесет из этой ситуации.
Понятно, что оставаться в доме бывшей смысла больше нет, поэтому, преодолевая метель, плыву на своей машине в сторону дома.
Почти на выезде из посёлка замечаю маленькую фигурку, топающую по обочине.
Да она с ума сошла? Пешком что ли домой собралась идти?
Останавливаюсь, немного преградив девушке путь. Опускаю стекло.
— Садись в машину.
Она молча огибает препятствие и идёт дальше, кутаясь в пуховик.
Подрезаю снова.
— Полина, сядь в машину, иначе я тебя силой посажу!
Платонова поворачивается, и какое-то время просто смотрит прямо на меня.
Потом послушно открывает дверь и садится. Пристёгивается. Молча отворачивается в окно.
Я не лезу с разговорами, хоть и понимаю, что это наша последняя встреча.
Мне было хорошо с ней. Правда. По-настоящему.
Но то, чем она занимается, рождает во мне не проходящее недоверие и это не позволит нам долго продержаться вместе. Пусть меня называют прагматичным занудой, но я не верю в отношения, построенные на страсти. Должно быть что-то ещё: как я могу быть с той, кто зарабатывает на жизнь, облапошивая мужиков и устраивая маскарады?
Она была права, когда говорила, что я не должен был приходить к ней. И возить её к себе не должен был.
Почему-то мне хочется извиниться перед ней, несмотря на то, что я считаю себя правым. И когда мы подъезжаем к её подъезду, я даже пытаюсь открыть рот.
— Поль…
Но она не даёт мне шанса, быстро отстегнув ремень и хлопнув дверью машины.
Её маленькая фигурка скрывается в подъезде, а я всё ещё не осознаю, что сейчас, в этот момент, истратил свою последнюю попытку.
Что какому-то придурку свыше была дана возможность, наконец, почувствовать себя не таким одиноким, а он с лёгкостью, и даже некоторой гордостью за самого себя, отправил его в мусорку.
Ни снегопад, ни Василевс, бросающий укоризненные взгляды в мою сторону, ни тишина квартиры, которая ещё хранит отголоски её запаха, не убедят меня в том, что я облажался.
Никто и ничто.
Потому что я сам так решил.
А для устранения одиночества у меня есть отличное безотказное средство.
Моя типография.
«Радужный слон» — отличное место для поднятия настроения!
Глава 18
Полина
Питер прекрасен!
В жизни бы не подумала, что отважусь поехать туда одна, и буду слоняться по городу, фотографируя всё, что вижу, чтобы как можно больше получить от этой поездки.
Нас, таких энтузиастов была целая группа, — автобус, забитый битком. Кто-то путешествовал парой, были семьи и такие же одиночки, как я. Мне не хотелось завязывать новые знакомства и общаться, поэтому старалась держаться особняком, слушая гида, и просто впитывая каждый уголок,
