в путь, по-прежнему моросил дождь. Было уже пять часов, почти совсем стемнело. Я подумала, что мы можем спуститься к дороге, а затем подняться от нее вверх по склону к усадьбе. Но потом мы сообразили, что если пройти напрямик через квартал таунхаусов, то мы окажемся над усадьбой и тогда просто спустимся к ней.
Спускаться по склону оказалось очень трудно. Там и сям валялись кучи срезанных веток, земля под ногами была неровной. Мои резиновые сапоги скользили по глине и мокрым веткам. Я обернулась, чтобы посмотреть, где Орест. Трасса проходила так близко, что я не могла слышать, идет он за мной или нет. Треск веток под ногами – слишком тихий звук, его не слышно сквозь гул машин. Но вот и он – темная тень позади меня, выше по склону. Когда я снова повернулась, чтобы идти вперед, то увидела прямо перед собой еще одну тень. Я резко остановилась.
Орест чуть не налетел на меня.
– Почему ты остановилась? – спросил он.
Но потом его увидел и он. Кто-то впереди стоял спиной к нам, натянув на голову капюшон куртки. Вероятно, он обладал суперслухом, потому что заметил нас. Обернувшись, он сделал несколько быстрых шагов в мою сторону, и одновременно что-то маленькое и темное покатилось комом, причем не по земле! Я отскочила и опять столкнулась с Орестом. Тень приблизилась к нам совсем близко – из-под капюшона выглянуло бледное лицо, – и только тут я поняла: это же Анте!
Как ни странно, он ничуть не удивился. Словно мы встречались на этом склоне как минимум каждый вечер.
Теперь я увидела, что он выгуливает Сильвию – мопса своей прабабушки. Это она была второй тенью над самой землей.
– Что вы тут делаете? – спросил он.
Это был хороший вопрос. Если уж у вас нет собаки, которую нужно выгуливать, – какое тут можно придумать объяснение, почему вы бродите по кустам?
– Хотели посмотреть на этот старый погреб, – ответила я и отодвинулась от Ореста, чтобы не казалось, будто мы ходим за ручку. Не успев выдумать ничего правдоподобнее, я решила сказать правду. Но не упомянула, что мы ищем подсказку, чтобы разгадать великую тайну.
– Что за погреб? – спросил Анте. И, конечно, увязался за нами.
Сначала нам нужно было обогнуть усадьбу. Мы старались держаться как можно дальше от трех желтых домов, прилегавших к ней. Похоже, в них теперь квартиры. Потом спустились еще ниже, к самой дороге.
Погреб был врыт в склон. Грубо обработанные камни образовывали внешнюю стенку, выходившую на шоссе, так что он, по всей видимости, представлял собой своего рода землянку. Посреди каменной стены виднелась массивная деревянная дверь с огромными железными петлями, доходившими до половины двери. Дверь была закрыта, на ней висел грубый замок.
Удивительное дело. Я-то ожидала, что погреб совсем заброшенный. Но дверь оказалась в хорошем состоянии, хотя и старая, а раз кто-то потрудился ее запереть, значит, за ней что-то есть. Я подергала дверь. Орест внимательно оглядел неровные камни. Анте стоял, взяв на руки мопса, и смотрел на меня.
– Погреб, наверное, очень старый, – сказала я Анте, просто чтобы что-то сказать.
– Да, точно! – радостно согласился он. – Наверняка ужасно старый. Как думаете, там внутри что-нибудь есть? Что-нибудь такое, что мы можем использовать для своей работы?
– Может быть… – пробормотала я. – Да нет, ерунда, мы просто хотели взглянуть на него поближе. Его теперь видно с платформы. Мне просто стало любопытно.
– Угу, – кивнул Анте.
Я стояла, положив руку на дверь и глядя вниз на дорогу. Давным-давно из усадьбы открывался красивый вид. Зеленый холм, спускающийся к железной дороге, и вид на озеро за ней.
Сейчас же по трассе одна за другой проносились машины. Их фары стремительно сверкали, как красные точки. По другую сторону трассы простиралось озеро Аспен, тихое и задумчивое. Эх, видели бы это те, кто когда-то строил земляной погреб. А что, если они знали, как все будет? Все началось с железной дороги – рельсов от Гётеборга до Стокгольма… но теперь? Грохот от трассы стоял такой оглушительный, что было невозможно о чем-либо думать. Монотонный гул словно давил на уши. От него нельзя было скрыться.
– Мне кажется, камни можно раскачать, – сказал Орест, когда мы шли обратно к дому, а Анте с собачкой пошел в другую сторону. – Если бы не Анте, мы бы всё сделали. Придется прийти туда еще раз, позднее вечером. Кстати, даже хорошо, что будет совсем темно, – нас никто не увидит.
Да, темнота – наш друг, когда мы пытаемся прокрасться тайком в такие места, где нам и находиться-то не следует. Но когда настал вечер, произошло два обстоятельства, из-за которых мы так и не отправились к усадьбе:
1. Пошел проливной дождь.
2. Пропала Электра.
Ее искали все.
Мона обшарила весь дом, гараж, все шкафы и кладовки. Электры нигде не было.
Орест сбегал к детской площадке у школы и таунхаусам напротив. Электры и там не было.
Мама побежала к дороге и трассе, потому что она всегда боится, что кого-нибудь собьет машина. Электры и там не было.
Папа пошел по дорожке в лес и громко звал ее. Электры не было.
А я обыскала наш сад, и сад Ореста, и все соседние сады. Электры не было.
Все промокли до нитки, и моя мама как раз собиралась позвонить в полицию, когда в моем телефоне звякнуло.
Фото от Санны.
Это был снимок самой Санны с длинной косой, в облегающем джемпере и с колчаном стрел на спине. Рядом стояла маленькая светлая фигурка с крыльями на спине – они явно были от костюма Санны.
«Привет! Сестренка Ореста у меня, – писала Санна. – Она хочет фоткаться вместе со мной. Очень мило. А Орест-то где?»
16
Когда Электра вернулась и все успокоились, мы с Орестом решили, что пойдем к земляному погребу в среду ночью. Вернее, не совсем ночью, но так поздно, чтоб уже было темно и никто не выгуливал собак.
Во вторник после школы я пошла с Санной в центр. Она сказала, что хочет заглянуть в магазин секонд-хенда Красного Креста. Мне никогда раньше не доводилось бывать в магазине Красного Креста, пока я не подружилась с Санной – вернее, пока Санне не пришло в голову каждый день менять стиль одежды. Естественно, денег у нее на это не хватает, поэтому она и покупает вещи супердешево в секонд-хенде. Иногда перешивает их, меняя до неузнаваемости.
Внутри магазина царил совершенно особый запах. Немного пахло затхлостью –
