Видела в ней твоего отца и Миру. И какую-то обнаженную девицу на коленях перед Луаром.
Ордерион поморщился.
– Извини, я должен был тебе об этом рассказать. Но не знал, с чего начать.
– Я увидела их случайно. Искала тебя, чтобы просить дозволения выйти с Хейди в город. Но заплутала на первом этаже замка и… – Она опустила глаза. – Я подумала, раз Луар и Мира делают такое, может, и тебе нравится подобное? И что ждет меня, когда я за тебя выйду?
– Меня в тех комнатах никогда не было! – повысил тон Ордерион. – И никогда не будет! Ни в тех, ни в других, им подобным!
– Я верю тебе. – Рубин уткнулась в его лоб своим. – А еще я соскучилась по утехам.
– Правда? – улыбнулся Ордерион. – А я-то думал, ты соскучилась по мне.
– Градус дерзости умерь, а то окажешься в коридоре, – предупредила Рубин.
– Но тогда ты сама сильно расстроишься. – Он лизнул кожу на ее шее, и Рубин закрыла глаза.
Его ладони поползли по ногам, закрадываясь под юбку платья и нижнюю рубашку. Ордерион нащупал завязки на ее поясе, развязал их и рванул штаны вниз вместе с бельем. Рубин даже вздрогнула, настолько резким было его движение. Штаны и белье улетели за спину, а теплые ладони вернулись на обнаженные ягодицы. Рубин замлела, предвкушая момент единения.
– Ложись, – повелел Ордерион, подтягивая ее за бедра на край кровати.
Рубин покорно легла, пытаясь свести ноги.
– Нет-нет, моя принцесса, – Ордерион забросил подол ей на пояс. – Расслабься.
– Ты что задумал? – Она вскинула голову, глядя на него алыми глазами.
Ордерион наклонился и лизнул внутреннюю поверхность бедра Рубин.
– О-о-ой, – застонала она.
– Да, моя принцесса, сейчас будет о-ей-ей.
Он намеренно не стягивал с нее платье. По себе знал, как трудно видеть измененное маной тело. И как вдвойне трудно показать его тому, к кому испытываешь чувства. Он не желал, чтобы Рубин его стеснялась. Чтобы думала о том, как выглядит ее кожа, сколько на ней отметок силы и как эти рубцы будут ощущаться под его пальцами. Подобные мысли о собственном теле терзали Ордериона, когда он раздевался перед ней в поле. Они волновали его, когда он поутру забрался рукой под ее рубашку. От ненужных мыслей его избавило решение спать рядом с Рубин голым. Будто вызов самому себе. Она ни разу не смутилась его наготы. Однако все требует времени и принятия. Он не собирался ее торопить. Пусть забудется, отдаваясь во власть его пальцев и губ. Пусть расслабится, получая удовольствие от его ласк. А потом, когда в самый сладкий момент она протяжно застонет, он разденет ее, чтобы увидеть все своими глазами. Прочесть все знаки на ее теле и целовать их точно так же, как целовал сейчас.
Рубин не сдвигала ног, позволяя его языку без препятствий скользить вверх и вниз. Ее клитор набух и налился, а прикосновения губ к нему вызывали дрожь и сбивали дыхание. Ордерион едва не прикусил его, втягивая в свой рот, а Рубин всхлипнула, схватившись за покрывало. Аромат ее удовольствия будоражил фантазию, отражаясь пульсом в висках и паху. Он бы мог расстегнуть штаны и войти в нее одним толчком, чтобы спустя несколько резких движений почувствовать, как она кончает вместе с ним. Но сначала хотелось ее раздеть. Исследовать. Расцеловать. Ублажить так, как он это делал.
Ордерион снова обвел языком ее клитор и начал посасывать его. Рубин прогнулась на кровати, оглашая это действие громким стоном. Метки на ее бедрах засветились, и Ордерион понял, что это ей нравится больше всего. Пальцы коснулись влаги и плавно скользнули в теплоту Рубин. Она снова застонала, прогибаясь в пояснице, а он тем временем нашел нужную точку и стал на нее давить. Несильно, но настойчиво, так, будто ее исследовали вовсе не пальцы. Рубин вспыхнула, словно пульсар. Волна маны прошла сквозь него, даря удовольствие, вливающееся в пах. Еще одна волна. И снова.
Рубин заметалась по постели. Ордерион, не отрываясь от клитора, усиливал натиск до тех пор, пока она яростно не застонала во вспышке света, ритмично сжимая внутренними мышцами его пальцы.
«Ох, дева… Ты так восхитительна!» – подумал он и начал раздеваться.
Рубин
Было волнительно. И страшно. Она лежала, расслабленная после его ласк, и знала, что сейчас он стянет с нее платье и увидит… Увидит все, что сделала с ней мана. У изножья кровати шуршала одежда. Ордерион не торопясь раздевался, а Рубин терпеливо ждала. Ждала, когда он стянет с ее плеч наряд и рассмотрит все, чего страшилась она.
Матрац прогнулся. Обнаженный Ордерион забрался на него и навис над Рубин. Он смотрел на ее лицо. Рассматривал, поворачивая голову то в одну сторону, то в другую, будто примерялся перед тем, как опустить глаза и начать исследовать все остальное.
– Моя дева, прекрасней тебя повелительницы силы не существует. – Ордерион улыбнулся.
Ласково, заботливо, без насмешки. Рубин сжала губы и опустила глаза.
– Присмотрись получше: вдруг ты ошибся? – тихо сказала она.
– Разве я могу ошибаться, когда речь идет о тебе?
Его пальцы коснулись ткани платья на плечах и потянули вниз вместе с нательной рубахой. Еще чуть-чуть, и грудь окажется на воле, слишком часто вздымаясь в пылу волнения и страсти.
Ордерион мягко повернул Рубин на бок и начал расстегивать мелкие пуговицы на спине. Неспешно, ритмично, будто отсчитывал секунды до боя часов. Десять, девять… три, две, одна. Он все ниже стягивал ее платье и рубашку, освобождая руки и грудь. Ткань скользила по коже, подчиняясь движениям его пальцев, и Рубин закрыла глаза, отдаваясь во власть их воли. Рывок. Ее час пробил.
Она все еще лежала на боку, уставившись в одну точку – завиток на резной спинке кровати. Будто здесь и не здесь одновременно. Красивая и уродливая в один и тот же момент. Дева с даром, спасающим жизни, и повелитель, утративший контроль над собой.
– Посмотри на меня, – попросил Ордерион, аккуратно поворачивая ее на спину.
Рубин медленно перевела взгляд на него.
– Что ты чувствуешь? – спросил Ордерион, касаясь рубцов на ее животе.
– Нежность, – ответила она.
– Дева моя, я люблю тебя, – произнес он, глядя ей в глаза, и Рубин не выдержала.
Она зарыдала.
* * *
Когда-то видеть прекрасное тело в отражении было чем-то само собой разумеющимся. Рожденная красивой, Рубин с жалостью взирала на тех, кому этот подарок богов не достался. Оттого при первой встрече с Хейди у Рубин возник вопрос: почему принц Галлахер женился на этой деве? Беда в том, что Рубин нравилось быть красавицей. Но когда красота
