виде. И с кем? С ученицей! У всех на глазах! У ректора, у Радьярда, у…
– Да не кипятитесь вы! – всплеснула руками. – Что вы как петух раскудахтались?
– Как кто? – сдавленно выдохнул Чейз, усмиряя непослушные искорки, норовившие переброситься с пальцев на дорогой ковер.
Если он будет и дальше пыхтеть и раздувать ноздри, пожара не миновать. А за ним и ремонта… Но интерьер в кабинете был до того пафосным, в духе хавранского классицизма, что пожар стал бы не самым худшим исходом.
– Как п-петух. Х-хавранский, – выдавила шепотом, разыскивая в карих глазах хоть каплю сострадания.
Я пока не готова стать стейком средней прожарки. У меня книга не дочитана и… и вообще.
– И он… петух ваш… к-кудахтает?
Ковер задымился: на него все же упала пара искр.
– Кукареку-у-укает, – я изобразила надрывный звук, который никогда не слышала вживую. – И вы тоже кричите так, будто главный пострадавший в этой истории. Словно я сама на вас запрыгнула и склонила…
– И склонили!
– Но не запрыгивала же? – возмущенно расширила глаза. Так, что они заслезились. – Сами повалили. На этот ваш… мой… И прижали. А вы в курсе, сколько весите?
– Тоже как петух? – уточнил, растягивая красивые губы в жуткой ухмылке. Из тех, с какими маньяки обычно преследуют жертв. Предположительно.
– Решительно больше. Как грузовик с петухами, – я нащупала ручку шкафа и осторожно дернула.
Если верно помнила, в нем хранилась запасная одежда куратора. На случай катастроф. А значит, найдется место и для меня. Не худший вариант, чтобы пережить очередное стихийное бедствие.
Но шкаф был накрепко заперт. Дырявое небо Сеймура!
– Я бы принес вам извинения, мисс Рэйвенс, – прохрипел Чейз, нависая надо мной так, что и потолка не видать за широкими плечами. – Если бы сделал все это добровольно. Но поскольку вы с некоторых пор решили, что имеете право управлять моими желаниями…
– Эти были ваши собственные, – прошептала едва не по слогам и поймала искрящий взгляд. Красивый такой, опасный. Временами прожаривающий до костей.
Помирать, так с музыкой, как говорят в Хавране.
– Мои. Собственные, – задумчиво повторил твердолобый декан. – Хотите сказать, я целовал вас по своей воле?
– Это было так ужасно?
По своей – не по своей, ну какая к Арху разница? Да и кто теперь разберет?
Несильно он страдал, стискивая мои бедра огромными ручищами и прижимая к столу. Вообще не страдал, как мне показалось. А если и было чуть-чуть (все-таки я по части поцелуев не великий мастер), то за правду и справедливость.
– Поцелуй с новой студенткой на глазах у начальства? О, весьма, весьма ужасно, – с серьезным видом заверил Чейз.
Врет. И не краснеет. Багровеет, правда, и, кажется, вновь раскаляется…
Но он ответил на тот поцелуй. Мне ведь не приснилось? Я чувствовала, как твердые губы раздвигают мои и невозможный жар врывается в рот. Как его пальцы проскальзывают под плотную ткань платья, как резко тянут ее в сторону… И это было до того, как я использовала архов «второй уровень».
– Косвенные признаки указывали на то, что вам… приятно, – пробубнила хмуро, припоминая необычные ощущения. И кое-какую информацию о близости, почерпнутую из непристойных перламутровых романов.
– Это какие же?
– Ко-све-нны-е, – повторила по слогам. Откашлялась и перевела взгляд в окно.
Сеймур накрывала ночь, сегодня она снова была без звезд. Отсюда хорошо просматривались розовые стволы молодых ярм и пустая лужайка, на которой по утрам тренировались маги-природники. А еще дальше сверкал покатый купол Лурдского серватория.
– Второй уровень, мисс Рэйвенс, – предпочел не услышать меня куратор.
– Не третий же!
– Скажете тоже… третий…
– И скажу, и даже, если хотите, продемонстрирую. Только не сейчас, тут… подготовка нужна.
– Лгунья. Какая же вы лгунья, – разочарованно проворчал Чейз, поправляя на моем плече сползший рукав. – Мне следовало сразу вас раскусить, прислушаться к чутью… Признайтесь: это вы украли бумаги.
– Какие бумаги? – я поерзала затылком по чужому шкафу и закатила глаза.
В воровстве меня тоже обвиняли частенько, и это были самые обидные записи в личном деле. Но меня никогда не интересовали чужие вещи. Все, что мне нужно, есть в серваториях и выдается по читательскому билету.
– Радьярд проверил: на ящике стола ваш магический след. Только ваш, мисс Рэйвенс, – с укором хрипел куратор.
И я даже знаю, откуда тот след возник. Но какое же это доказательство? Он будто совсем детективов не читал!
– Мой, – согласилась, выуживая из организма остатки хладнокровия, хотя сердце в груди грохотало, как гигантский молот. – Я приходила сюда этим вечером.
– Осознав, что разоблачены, вы намеренно меня скомпрометировали, – Чейз сдвинул черные брови так, что те соединились в кривую недобрую линию. Непрошибаемый мужчина.
– Вот как вы могли такое подумать? – возмущенно дернулась, и серый рукав снова сполз с плеча. – Да я самый мирный и безобидный менталист в Сеймуре!
– То-то от вас столько разрушений за несколько дней… А теперь еще архов поцелуй! Зачем вы это устроили?
– Случайно вышло. Мне нужен был контакт… физический. Чтобы передать информацию максимально быстро и избежать ненужных жертв.
– Называйте вещи своими именами: чтобы внушить мне ваше видение ситуации. Через рот!
Клубы дыма затянули пространство между нами, и до носа добрался запах гари. Чейз выругался и размашистым движением вылил воду из кувшина на бедный ковер.
– Вы стихийное бедствие, Иветт… Архово стихийное бедствие, – удрученно прошептал куратор, осматривая мокрые черные подпалины.
В которых кто был виноват? Естественно, не его наглые искорки, а менталистка Иви!
– Мне пришлось через рот. Думаете, я получила много удовольствия от нашего… кхм… «контакта»? – пропыхтела в его подбородок. Вообще приятно было, но это конфиденциальная информация. – Разве виновата я, что вы вечно в перчатках? Не так и холодно, сир Чейз!
Но лучше бы он и сейчас в перчатках был. Больше шансов сохранить первозданный академический интерьер.
– В следующий раз, мисс Рэйвенс, кусайте меня за ухо! – громыхнул куратор.
– В лобик поцелую…
Нет, в следующий раз я лучше сломаю ему гордый нос. Тоже какой-никакой контакт. То, что я не владею стихийной магией, еще не означает, что не умею кидаться… ну, скажем, хрустальными вазами. Вроде этой.
– Чему вы ухмыляетесь с таким предвкушением, Иветт? Напоминаю: вы подозреваетесь во взломе и краже секретных…
– Я невиновна!
– И можете это доказать? – скептически уточнил Чейз, поправляя опаленную манжету, и быстро добавил: – Не через рот!
Невыносимый зануда. Кто вообще додумался считать его идеалом и героем романов? У меня уже от него скулы сводит, словно кислого переела. И зубы болят.
– Вы, верно, опять кое-что забыли.
– Кое-что?
– Мое расписание, – проговорила по слогам, отчаянно пыхтя. – Вы. Меня. Сами. За ним. Пригласили!
– И вы явились за ним?
– Явилась.
– И полезли в мой ящик?
– Полезла!
– И заодно прихватили папки Горди, – закивал удовлетворенно.
– Там не было никаких папок!
С отчаянным стоном Чейз прочесал волосы от макушки до затылка, и искры с пальцев перепрыгнули на взлохмаченный хвостик. Заплясали на нем в предвкушении, почуяв добычу.
– Сир Чейз…
– Помолчите, Иветт. Я думаю, – просопел куратор. – Убивать вас сразу или все-таки отложить…
– У вас огонь…
– У меня всегда огонь!
– В волосах! Пожар!
– Это
