"чистота против нечистоты" не была доведена до такой крайности, как в традиционном индуизме. В нем была создана интерсубъективная система каст, ранжированных по предполагаемому уровню чистоты, с чистыми браминами на вершине и якобы нечистыми далитами (ранее известными как неприкасаемые) в самом низу. Профессии, инструменты и повседневная деятельность также классифицировались по степени чистоты, а строгие правила запрещали "нечистым" людям вступать в брак с "чистыми", прикасаться к ним, готовить для них еду или даже приближаться к ним.
Современное государство Индия до сих пор борется с этим наследием, которое влияет практически на все аспекты жизни. Например, страх перед нечистотой создавал различные сложности для вышеупомянутой миссии "Чистая Индия", поскольку якобы "чистые" люди не желали участвовать в "нечистой" деятельности, такой как строительство, обслуживание и чистка туалетов, или делить общественные уборные с якобы "нечистыми" людьми. 25 сентября 2019 года двое детей далитов - двенадцатилетняя Рошни Валмики и ее десятилетний племянник Авинаш - были линчеваны в индийской деревне Бхакхеди за то, что испражнялись возле дома семьи из высшей касты Ядав. Они были вынуждены испражняться у всех на виду, потому что в их домах не было туалетов. Позже местный чиновник объяснил, что их семья, хотя и была одной из самых бедных в деревне, тем не менее была исключена из списка семей, имеющих право на получение государственной помощи для строительства туалетов. Дети регулярно страдали от других видов дискриминации по кастовому признаку, например, их заставляли приносить в школу отдельные коврики и посуду и сидеть отдельно от других учеников, чтобы не "загрязнять" их.
В список биологических драм, которые нажимают на наши эмоциональные кнопки, входит еще несколько классических, таких как "Кто будет альфа?". "Мы против них" и "Добро против зла". Эти драмы также занимают видное место в "Рамаяне", и все они хорошо известны волчьим стаям и группам шимпанзе, а также человеческим обществам. Вместе эти биологические драмы составляют основу почти всего человеческого искусства и мифологии. Но зависимость искусства от биологических драм затрудняет объяснение художниками механизмов бюрократии. Действие "Рамаяны" происходит в контексте крупных аграрных королевств, но она не проявляет особого интереса к тому, как в таких королевствах регистрируется собственность, собираются налоги, каталогизируются архивы или финансируются войны. Соперничество братьев и сестер и романтические треугольники - не лучший ориентир для динамики документов, в которых нет ни братьев, ни сестер, ни романтической жизни.
Такие сказочники, как Франц Кафка, сосредоточившийся на зачастую сюрреалистических способах, которыми бюрократия формирует человеческие жизни, стали первопроходцами в создании новых небиологических сюжетов. В "Испытании" Кафки банковский клерк К. арестован неизвестными чиновниками непонятного ведомства за неназванное преступление. Несмотря на все усилия, он так и не понимает, что с ним происходит, и не раскрывает целей ведомства, которое его преследует. Хотя иногда этот рассказ воспринимается как экзистенциальная или теологическая ссылка на положение человека во Вселенной и непостижимость Бога, на более обыденном уровне он подчеркивает потенциально кошмарный характер бюрократии, которую Кафка, будучи страховым юристом, знал слишком хорошо.
В бюрократических обществах жизнь обычных людей часто нарушается неизвестными чиновниками из непонятного ведомства по непонятным причинам. В то время как истории о героях, противостоящих монстрам, - от Рамаяны до Человека-паука - повторяют биологические драмы противостояния хищникам и романтическим соперникам, уникальный ужас кафкианских историй проистекает из непостижимости угрозы. Эволюция подготовила наш разум к восприятию смерти от тигра. Нам гораздо сложнее понять смерть от документа.
Некоторые изображения бюрократии носят сатирический характер. В культовом романе Джозефа Хеллера "Уловка-22" 1961 года показана центральная роль бюрократии на войне. Бывший рядовой первого класса Уинтергрин в почтовом отделении, который решает, какие письма пересылать, - фигура более влиятельная, чем любой генерал. Британские ситкомы 1980-х годов "Да, министр" и "Да, премьер-министр" показали, как государственные служащие используют запутанные правила, непонятные подкомитеты и кипы документов, чтобы манипулировать и контролировать своих политических боссов. Комедийная драма 2015 года "Большой куш" (The Big Short), основанная на книге Майкла Льюиса (Michael Lewis) 2010 года, исследует бюрократические корни финансового кризиса 2007-8 годов. Главные злодеи фильма - не люди, а залоговые долговые обязательства (CDO) - финансовые устройства, придуманные инвестиционными банкирами и не понятные никому в мире. Эти бюрократические Годзиллы дремали незамеченными в глубинах банковских портфелей, пока внезапно не появились в 2007 году, чтобы посеять хаос в жизни миллиардов людей, спровоцировав масштабный финансовый кризис.
Подобные произведения искусства добились определенного успеха в формировании представлений о том, как работает бюрократическая власть, но это нелегкая битва, поскольку еще с каменного века наше сознание было настроено на биологические драмы, а не на бюрократические. Большинство голливудских и болливудских блокбастеров - не о CDO. Скорее, даже в XXI веке большинство блокбастеров - это, по сути, истории каменного века о герое, который сражается с чудовищем, чтобы завоевать девушку. Точно так же, изображая динамику политической власти, такие сериалы, как "Игра престолов", "Корона" и "Наследство", фокусируются на семейных интригах династического двора, а не на бюрократических лабиринтах, которые поддерживают - а иногда и ограничивают - власть династии.
ДАВАЙТЕ УБЬЕМ ВСЕХ АДВОКАТОВ
Сложность изображения и понимания бюрократической реальности приводит к печальным результатам. С одной стороны, это заставляет людей чувствовать себя беспомощными перед лицом непонятных им вредных сил, подобно герою "Испытания" Кафки. С другой стороны, у людей создается впечатление, что бюрократия - это злой заговор, даже в тех случаях, когда на самом деле она является благотворной силой, обеспечивающей нам здравоохранение, безопасность и правосудие.
В XVI веке Людовико Ариосто описал аллегорическую фигуру Раздора как женщину, которая ходит в облаке "снопов повесток и предписаний, перекрестных допросов и доверенностей, огромных куч глосс, адвокатских заключений и прецедентов - все это усугубляло незащищенность обедневших людей. Спереди, сзади и по обе стороны ее теснили нотариусы, адвокаты и барристеры".
В описании восстания Джека Кейда (1450) в книге "Генрих VI, часть 2" Шекспир доводит до логического конца антипатию к бюрократии, которую испытывает простолюдин-бунтарь по имени Дик Мясник. У Дика есть план по установлению лучшего общественного порядка. "Первым делом, - советует Дик, - давайте убьем всех адвокатов". Лидер повстанцев Джек Кейд сопровождает предложение Дика мощной атакой на бюрократию и, в частности, на письменные документы: "Разве не прискорбно, что из шкуры невинного ягненка делают пергамент? Что пергамент, будучи исписанным, должен разлучить человека? Некоторые говорят, что пчела жалит, а я говорю, что это пчелиный воск; ибо я лишь однажды припечатался к вещи, и с тех пор я никогда не был самим собой". Как раз в это время повстанцы захватывают клерка и обвиняют
