нас… — я шевельнула пальцами.
— Веер! — выкрикнули из зала несколько голосов.
— Именно. Или вариативность. Которая выглядит как последовательность. А поведение этой последовательности при стремлении к бесконечности образует… — Я опрокинула “веер” плашмя, коснулась стилусом обозначенного вектора с индексом и изобразила рукой круговое движение.
— Спираль, — улыбнулся со своего места Мар и с исключительным самодовольством добавил: — Бесконечно. Прекрасна.
— Именно.
Я выдернула из наслоений продолжающей достраиваться визуализации одну из плоскостей, развернула к залу и вновь запустила рекурсию. Треугольники множились, в глазах рябило, будто фигуры перетекали одна в другую, проворачивались, менялись местами и вновь и вновь повторяли сами себя. Как части вечного калейдоскопа.
— Идеальная последовательность, которая бесконечно стремится к конечному пределу, демонстрируя циклическое поведение и ведет себя хаотично. Три и четыре, — я говорила, а на мониторах членов аттестационной комиссии бежали вереницей формулы, описывающие представленное мною. — Три опоры — три силовых потока — и импульс, одновременно являющийся якорем. Статичная система, способная динамически развиваться.
— Я вижу здесь только “три”, мажиния Холин, — также, как и я его, поименовал меня магистр “толто”, — где же “четыре”?
— Все просто, — ответила я, а в зале больше не смеялись, в зале было тихо. — Импульса может не случиться. Или он… замрет.
Я коснулась проекционного поля. Визуализация, похожая на пестрый цветок, тоже замерла.
— Якорь удержит систему в равновесии, но система останется статичной относительно вектора развития, мертвой, при том что внутренняя цикличность сохранится. Самый простой пример — некроконструкт с заданным алгоритмом поведения. Вариативность присутствует, но она конечна. Задайте ему что-то, что не предусмотрено программой, и все развалится. Хорошо, если не в прямом смысле.
— Вы в логической петле. — Это магистр “атта”. — Получается, что ваша динамическая система замкнута на себя же и в конечном итоге статична, поскольку ограничена.
— Не замкнута. Открыта. Импульс и является якорем, а якорь — импульсом. Вы просто не с той стороны, маджен. Чем статический якорь отличается от динамического?
— Статический якорь выносится за схему, а динамический вписывается, потому что должен с ней взаимодействовать, а не только удерживать. Но он все равно извне, в другой плоскости, — словно безликий голос из динамика общественной кабины информатория произнес Арен-Тан.
— И тут самое время напомнить, что статика не что иное, как грубая динамическая система. А всякая динамическая система, как я уже говорила, способна развиваться. Тогда вынесенный за систему статический якорь…
— Импульс, — сказал Есмал, и я точно знала, что у него перед глазами заново и совсем в ином свете проносятся события в Корре, в которых мы с ним участвовали.
— Это и есть “зеркало Холин”, — произнесла я. — Система не замкнута, она бесконечно отражена. Но у нас тут замерло. Не хотите побыть импульсом, магистр Есмал? Подниметесь ко мне?
Есмал скривился, но встал и поднялся на сцену с кафедрой. Я попросила его подцепить условную точку застывшего импульса, из которой расходились нижние лепестки спирального веера и оттянуть.
— Из рогатки когда-нибудь стреляли, Каен? — прищурившись, сказала я, не без удовольствия вспоминая, практический урок подчинения восставшего, устроенный мне Холином. — Не стесняйтесь, оттяните и пальните как следует.
Желчная крокодилья маска на лице Есмала дрогнула, на мгновение показав человека, мальчишку, еще не обремененного сонмом правил. Он отвел руку дальше, струны виртуальных связей натянулись, как резинка, пальцы разжались. Ядро прошило замершую визуализацию насквозь, потянув конструкцию за собой, выворачивая веер наизнанку и одновременно запуская новую циклическую последовательность — бесконечную спираль.
22
Я вышла первой. Далеко не сразу. Была еще куча вопросов, касающихся взаимодействия внутри системы. Я стерла язык до дыр, руки были не в силах удерживать стилус — пальцы сводило, как на первом занятии по базовым жестовым знакам. Когда наконец все закончилось, я поняла, зачем в зале было столько представителей конгрегации. Стремящимся наружу зрителям, не обремененным должным уровнем допуска, поголовно дарились сувениры в виде заковыристой печати молчания, чтоб не только сказать, но и написать, и даже потыкать пальцем в аналогичное и никак не мог, не говоря о том, чтобы услышанное и увиденное использовать.
За мной вышли члены комиссии с дурноватыми глазами. Восьмой рванул к туалету с явным желанием избавиться от лишнего. Слишком образно представлял рекурсии? Знаю, мутить начинает, если не цеплять на край поля для визуализации якорную точку. Следом потянулись зрители, среди которых были и те, кто учил меня. Все эти люди-нелюди формировались в некое подобие очереди и мне тоже стало нехорошо. Я, пятясь, отступила дальше в холл, к пустующей… а, нет, вон в тени охранник ныкается… стойке администратора. И оперлась на нее, раз никого другого поблизости не нашлось.
Арен-Тан оказался рядом первым.
— Подозревал, что сопроводительная речь будет отличаться от той, что вы мне отправили парой дней ранее, но не догадывался, что все примет такие масштабы, — с места в карьер начал он. — Акт творения, зарождение жизни или глобальный перезапуск развития мира как системы взаимодействующих саморазвивающихся потоков. Как, по-вашему, это практически применимо?
— Мне бы не хотелось присутствовать в момент, когда это пришлось бы применить практически, светен. А частичное применение… Да хоть куда. Например, портал? Универсальный, а не только для магов вне категории и “проводников”. Или, скажем, эм-м…
— Горячее мороженое, — шепнул подкравшийся Холин и протянул высокий запотевший стакан с долькой лимона и снова куда-то пропал. Я выхлебала почти все. Сразу полегчало. Спаситель. Спас и смылся.
А чествование продолжилось.
— Поздравляю, магистр Холин. Вы посрамили собственного деда и мать.
— Не рановато ли величать магистром? Еще нет резолюции конклава.
— Полно. И так все ясно.
— Но они все молчали. Потом.
— А что тут скажешь?.. Только поздравляю. Я горжусь.
— Спасибо, магистр Йорд.
Личина подошедшего лича, блещущего любопытными глазами, смотрелась пугающе живой, а еще он улыбался, с намеком.
— Это было блистательно. Могу я поинтересоваться источником некоторых выкладок? Любопытные межпотоковые связки…
— Вы ведь понимаете, как никто другой, что некоторые источники следует держать в секрете. Но все, так или иначе причастные к “зеркалу Холин” персоналии, вместе с их работами, на основе которых строилась теория, упомянуты. Список небольшой, но весомый.
Лича сменил драгониец. Я впервые видела некроманта-дракона и то, как выглядит его некроформа занимало меня больше, чем вопросы и поздравления. После драгонийца — и потом меня уже мало кто удивил — Кастор Лив Холин, генеральный директора фонда исследований и инноваций, отец Мара, дед моих детей.
— Я впечатлен.
Сдержанное рукопожатие, два слова, неподвижный взгляд, черное в волосах давно сменилось серебром, лицо больше похожее на надгробный барельеф. Искра жизни появлялась лишь при взгляде на наших с
