артиллерию… Невеликие шансы – но все же!
А еще – что делать с людьми? Они лишились крова, средств промысла – британцы уничтожили даже сети и лодки. Выживание под вопросом даже сейчас, а там и холода недалеко, северное лето короткое. Нет, взрослые, молодые и сильные выживут, конечно, но старики и дети… До города не дойдут точно. До соседней деревни? И кто сказал, что британцы туда не доберутся? Вон, Гребешков места себе не находит…
И что делать самим? Прорываться в Архангельск? Но если там британская эскадра, риск становится велик. Осенью, зная пути-дороги, прошли бы ночью, но сейчас в разгаре полярный день. Солнце не заходит месяцами, а значит, о скрытности можно забыть. Вот ведь… Тяжела ты, участь командира. Первый после Бога ответствен за всё.
– Так, – решение принято, и разом стало легче. Правильное или нет, но теперь хотя бы есть понимание того, что делать дальше. – Собирайте людей, уходить будем вместе.
– Идти?
– А вы ждете, что я вам корабль сюда пригоню? – окрысился Александр. – Сейчас он в надежной бухте, а пока я сюда подтягиваться буду, меня десять раз обнаружат и, если захотят, перехватят. Давайте, давайте, время дорого.
Следующие несколько минут гудел активный спор на тему «а почему это». Все же образ мыслей крестьянина хоть на юге, хоть на севере достаточно схож. Любую власть не любят, и чем она от них дальше – тем лучше. Обжитое место покинуть – кощунство. И вообще им все должны! Где-нибудь в Малороссии или Царстве Польском и вовсе бы не получилось их ломом сдвинуть, притом что выторговать себе что-нибудь, желательно в денежном эквиваленте, они пытались бы до последнего. Здесь же над ними довлели опыт и совсем другие условия жизни. Ну и понимание того, что все, нажитое поколениями предков, сейчас ушло дымом, и никто не поможет. Начинать придется с чистого листа. Так что, поломавшись немного, мужики пошли собирать своих. Ну а Гребешков, воспользовавшись моментом, тронул мичмана за плечо:
– Александр Александрович, можно попросить?
– Иваныч, я ж тебе сказал уже: наедине без чинов.
Откровенно говоря, не вполне наедине, однако же какой смысл теперь цепляться за формальные мелочи. Гребешков кивнул:
– Спасибо. Я попросить хотел. Можем мы к нашей деревне подойти? Если эти… Если не побывали еще там, чтоб хотя бы предупредить. Ну, или хотя бы дайте мне эту ночь, я до них добежать успею и вернуться.
– Не мели чепухи, Егор Иваныч, – Александр досадливо дернул щекой. – Никуда ты среди ночи не пойдешь. На корабле мы туда быстрее доберемся. Корабль к берегу подойти сможет?
– Как не смочь? Места там хорошие, глубокие.
– Ну, вот и решили. Иди лучше, поторопи своих родственников, а то они сейчас всю ночь собираться будут.
Торопи, не торопи, а собирались все равно долго. Неудивительно, что к «Санта-Изабель» они вернулись уже к утру, буквально на руках неся раненых. Мужчин, способных держаться на ногах, а главное, идти самостоятельно и что-то еще нести оказалось совсем немного. Те шестеро, что попытались взять в плен Александра – и все. Так что основная тяжесть перехода, включая перенос жалких остатков чудом сохраненного скарба, раненых, детей, стариков, многих из которых приходилось если не нести, то поддерживать, легла на плечи женщин.
Александр не был ни наивным, ни ребенком. Немалую часть детства он провел в поместье отца, небольшом, но ладном и довольно прибыльном. И видел, как его крепостные, в первую очередь все те же женщины, целыми днями работают в полях. Беременные, не беременные, здоровые, больные – какая разница? Страда ждать не будет. И это притом, что отца Александра считали «добрым барином», не высасывающим из крестьян все соки и не издевающимся над ними почем зря, не мордовал, как некоторые соседи. Но все равно, многие женщины от такой жизни годам к сорока выглядели, как древние старухи, да и мужчины, честно говоря, тоже.
Здесь дело обстояло, конечно, не столь печально, хотя бы потому, что женщины были и ростом выше, и физически сильнее. Александр этому, кстати, не удивлялся ничуть. Все же, было дело, читал новомодную книгу Чарльза Дарвина о происхождении видов и даже кое-что понял. Если кратко, то, когда в одном месте оказываются люди крупные и сильные, то и потомство у них будет таким же. А слабые на Севере просто не выживают. Ну и плюс, здесь питались лучше. Как минимум в рационе присутствовало заметно больше мяса и рыбы. Вот и крепче люди. Но все равно, глядя на то, сколько бабы прут на руках по лесу, причем не только молодые и здоровые, но и совсем еще девочки, и уже изрядно пожившие старухи, мичману поневоле становилось не по себе.
И это притом, что стыдиться ему было, в общем-то, нечего. Всю дорогу тащил носилки с раненым, плюс еще что-то туда навалили, он не разбирался, что, просто тащил наравне с остальными. При этом мичман быстро убедился – женщины явно превосходят его в выносливости. Тащили они груз ничуть не меньший – и не жаловались, а он уже на полдороге был готов бросить все и рухнуть. Гордость не позволила.
На корабле изумились, когда весь этот табор выполз на берег, но, к чести своей, моментально сориентировались. Шлюпки гигантскими сороконожками двинулись к берегу. Им пришлось сделать несколько рейсов, перевозя людей, а Верховцев уже готовил «Санта-Изабель» к отплытию. Испанцы восприняли приказ без воодушевления, но и без ропота. Зато русским морякам ситуация была понятна. Требовалось спасти своих, а именно умением стоять друг за друга русский человек всегда был силен.
– Вот ведь… – пробормотал Матвеев. Александр промолчал, но мысленно полностью разделял мнение купца. Но куда ярче в его голове билось совсем другое: судьба дает ему еще один шанс, и упускать его – преступление!
– К бою! И тихо, тихо! Чем позже они нас заметят – тем лучше.
Народ засновал по палубе, как наскипидаренный. От взгляда Александра не укрылось, как один из поляков, тот самый, что пытался играть в польский гонор и, судя по докладам Гребешкова, никак не мог угомониться в своей ненависти к «москалям», словил в зубы от Диего и грохнулся на палубу. Рука у боцмана тяжелая… Впрочем, поляк тут же вскочил и начал двигаться с удвоенным энтузиазмом. Что он там натворил? Впрочем, плевать. Сейчас у капитана были совсем другие заботы.
Сложно сказать, повезло им или совсем наоборот. Попросту говоря, англичане пришли сюда раньше. Могли вообще не приходить. Могли прийти как раз в момент, когда «Санта-Изабель» стояла бы на якоре, и поймать
