Ведь по возвращении домой её не ожидало ничего хорошего: брак, чужой дом, участь мужниной рабыни.
— Может, Харальду пригодится наша помощь? Мы не можем уехать так скоро, — ответила она. — Сначала выясним, что задумали набулы! — Ингрид цепко вперилась взглядом в вана Харальда и Рёгнара. А потом перед ней возникло грозное лицо Лютого.
— Домой ты не собираешься? — прищурился он.
— Нет, — ответила Ингрид, вскинув брови.
— Твой отец будет недоволен, — процедил он сквозь зубы. — Выезжаем завтра.
— Нет. Ты не можешь мне приказывать. Я дочь Верховного вана и буду слушать лишь его!
— Я исполняю его волю, — настаивал Лютый, отвечая учтиво, но сквозь стиснутые зубы.
— Ты должен был спасти меня — и спас. Волю отца выполнил, — фыркнула Ингрид.
Ван Харальд заулыбался, умиляясь характеру юной Ингрид, прозванной Волчицей.
— Ингрид права, ты ей не указ, — усмехнулся ван.
Рейван, прикрыл лицо ладонями и, вздохнув, покачал головой.
— Мы не оставим тебя в грядущей беде, ван Харальд! — почувствовав поддержку вана, Ингрид воспряла духом. — Мы поможем тебе дать бой врагам, ведь с нами самый великий воин, каких я видела. Рейван, ты должен биться вместе с нами!
Ван Харальд, Рёгнар и другие воины, сидевшие рядом, уставились на Рейвана после этого громогласного заявления.
— Зимой он убил тролля! — замахала руками Ингрид, бросая на Рейвана восторженные взгляды. — И так, и так пронзал его мечом, пока тот не рухнул на землю.
— Мы слышали, что это ван Ингвар убил тролля! — возразил Рёгнар.
— Нет-нет, это Рейван его убил, я сама видела!
— Это правда? — воины окинули Рейвана недоверчивыми взглядами.
Он поднял кубок и сделал глоток.
— Правда.
— Мы поможем тебе, ван Харальд! — воскликнула Ингрид. — Рейван, правда ведь, поможем? Обещай мне!
Она смотрела на него с такой надеждой и верой, с таким упоительным восторгом, как никто никогда не смотрел. Он сжал челюсти, сдвинул брови и согласно кивнул:
— Обещаю.
Рейван перевёл взгляд на Лютого, тот со злостью покачал головой в ответ. Сейчас они оба сходились в том, что затея ввязаться в битву при Хёнедане была откровенно плоха. Лютый отпил из кубка и усмехнулся.
— Глупый, очень глупый ты воин, Рейван.
— Разобьём этих набулов, чтобы носа не совали в наши земли! — подняла кубок Ингрид.
Воинский зал победно заликовал, раздались восторженные кличи. Загремели удары мечей о щиты. Рейвана затошнило сильнее.
6-7
Рейван выбрался из-за стола и вышел во двор. На крепость уже опустилась чёрная ночь. Он брёл по галерее, снедаемый замешательством. Его разрывали желание поскорее выполнить приказ Харон-Сидиса и просьба Ингрид сражаться вместе с ней. Её пронзительный взгляд стоял перед ним. Точно так же она смотрела на него в тот миг, когда приняла в нём кзорга.
«Глупый воин», — выругал себя Рейван, повторив слова Лютого.
То и дело на пути попадались захмелевшие воины, вырывая его из размышлений болтовнёй и насмешками. Кто-то начинал поддразнивать его из-за размолвки с Владычицей. Но он сдерживался, чтобы не начать драку с шутниками. Теперь было не время.
Рейван искал тишины и поднялся по каменной лестнице на крепостную стену. Наверху вместо желанного уединения он увидел шагах в десяти от себя фигуру в тёмном плаще. Это была Маррей. Он узнал её по распущенной копне волос.
— И ты здесь? — проговорила она тихо, продолжая напряжённо всматриваться в бескрайнюю тьму ночи.
— Я пойду, не буду мешать, — прорычал Рейван, уже развернувшись.
— Ты не мешаешь мне, останься, — сказала она.
Её слова прозвучали как приказ.
Несколько одиночных капель сорвалось с неба. Ветер просвистел в бойницах на стене и ударил порывом в лицо так, что и Маррей, и Рейван пошатнулись.
«Неужели я пьян?» — подумал он.
— Ну и погода сегодня, — произнесла Маррей, рассеивая нависшую тишину.
— Рисские боги шалят, — произнёс Рейван, вздохнув, и почувствовал на языке горечь необъятной ночи. — Наверное, чуют грядущее сражение.
— Я не хотела приближаться к войне, но война всегда сама приближается ко мне. А для тебя, наверное, битва — родная стихия?
Рейван услышал в словах Владычицы грусть. Насмешек по поводу разговора за столом не последовало. Казалось, будто того разговора вообще не было — так открыта и доверительна она была сейчас с ним. Откровенна.
Рейван ясно почувствовал в ней большую внутреннюю силу и нездешность, присущую лишь богам.
— Я создан для войны, — хрипло произнёс он.
— Человек не может быть создан для войны. — По звуку её голоса он понял, что Маррей грустно улыбнулась. Рейван промолчал — не хотел спорить, ведь она не знала, кто он.
Гроздь дождевых капель снова прилетела из тёмного неба с очередным порывом ветра.
— Ты ведь набульская Владычица, почему не уедешь отсюда, пока ещё ничего не началось? — спросил Рейван.
— Я не выбираю чью-либо сторону, когда идёт кровопролитие. Я не могу уехать, бросив тех, кому буду нужна. Наверное, я спасу чьи-то жизни после того, как вы вонзите сталь друг в друга, — ответила Маррей, посмотрев на Рейвана.
Могучий ветер раскидал волосы по её лицу, и, пока Маррей поднимала руки, чтобы поправить их, новый порыв сорвал с её плеч плащ, подставляя уязвимое тело в тонком платье ледяным ударам.
Рейван увидел, как она, хрупкая, беззащитная, сопротивляется могучей силе ветра, силе неодолимой и сокрушительной. Он мгновенно подался навстречу, поймав непослушную накидку, и вернул её на плечи Владычицы.
— Ловко. Лучше, чем с кружкой, — проговорила она, заглянув ему в глаза.
Его руки всё ещё лежали на её плечах — и он ощутил, что она дрожит от холода. Рейван почувствовал, что ему очень хочется обнять её, хоть он и не умел. Он прижал Маррей к себе, закрыв руками, будто защищая от чего-то. Жест был неловким и непозволительным, но она не оттолкнула, замерев в объятии.
Вдыхая запах женщины, Рейван ощутил, что внутри него восстаёт обжигающее пламя, разгорается страсть, которой раньше он не знал. Что-то сломалось.
