поморщился, прижав руки к животу, и сплюнул в грязь.
— Тебя могли убить. Ты не имел никакого права… нет, даже повода не имел достойного рисковать своей жизнью!
— Хватит!
Окрик прозвучал настолько грубо, что Гилота опешила на несколько мгновений, пытаясь понять, не послышались ли ей приказные нотки в голосе человека, который ещё недавно был до смерти напуган одним лишь её присутствием рядом.
— Что ты сказал?
Мужчина медленно перенёс вес тела на ноги, встал ровно, чуть пошатнувшись. И бросился прямо на неё. От удара Гилота впечаталась спиной в шершавую стену так, что в глазах на мгновение потемнело. Изуродованная левая рука неловко, но крепко схватила её за горло. Глаза горели отчаянной яростью. Брыкаясь и царапаясь, Гилота вцепилась ему в руку и попыталась разжать хватку, но ничего не вышло. Он нависал над ней, как чёрная каменная громада, но задушить или сломать гортань почему-то не пытался. Лишь смотрел, скалясь в улыбке. И стало понятно, что нашедшее на него в кабаке возбуждение не улеглось, а лишь отхлынуло, чтобы обрушиться второй волной.
— Я сказал, чтобы ты закрыла рот, ведьма, — процедил он сквозь сжатые зубы.
Гилота всё равно не смогла бы ответить — каждый глоток воздуха давался ей с трудом. Она от души пожалела, что невидимая нить успела выветриться. Сама она едва могла разобраться, что же происходит. Перед ней был сейчас совсем другой человек. Несущий угрозу. Не ярость, не жажду крови, но опасную решимость загнанного в ловушку зверя.
— Пусти, — с трудом просипела она, цепляясь за его руку и пытаясь отжать пальцы, причиняющие ей боль.
Пожалуй, он слишком увлёкся, хотя наверняка знал, что может случиться дальше. Должен был знать.
Гилота перестала сражаться за воздух, расслабилась и отвела руку в сторону резким движением. Мужчина с криком отшатнулся. Под рубахой вспыхнула и погасла яркая полоса ожога. Наконец-то вдохнув воздух полной грудью, Гилота поймала проявившуюся от влитой силы нить и дёрнула. Мужчина захрипел, рухнул на колени.
Человек сумел застать её врасплох, даже испугать. Это оказалось крайне неприятно. С мстительным удовольствием Гилота сплела новый пасс. Полыхнула вспышка, очередной крик эхом заметался в узком проходе между стенами домов, так и не прорвавшись сквозь магическую вуаль в реальный мир.
— Пришёл в сознание, или мне попробовать разбудить тебя ещё раз?
— Ну, попробуй, — хрипло откликнулся мужчина.
Гилота чуть склонила голову набок, с интересом рассматривая завозившегося на земле человека. Он с трудом уселся, прислонился спиной к каменной кладке, и глядя на ведьму снизу вверх.
— Выглядит так, будто ты получаешь удовольствие, когда тебе делают больно.
Мужчина хрипло рассмеялся.
— Ладно, думаю, на этом и стоит закончить первый «выход в свет», — сказала Гилота, напряжённо пытаясь понять, что происходит. — Нам пора возвращаться.
— Нет.
Она даже могла подумать, что ей послышалось. Но мужчина не шелохнулся. Вставать он не собирался.
— Что ты задумал?
— Ничего, в отличие от тебя. Это тебе нужен человек. Мне хозяйка не нужна. Я передумал. Не желаю жить среди этого дерьма.
Гилота натянуто улыбнулась. Уж в чем бы ещё, но в наглости сидящий перед ней человек уже вполне сравнился с некогда жившим Томасом Вьяттом. Примерно так он и разговаривал в былые времена.
— Какая жалость, — насмешливо протянул он, — ведь всё было так хорошо продумано! Подобрать пса побитого, пригреть, прикормить с рук, приласкать, чтобы попробовал человеческой жизни, сделался тебе бесконечно благодарен и с любовью в глаза заглядывал. Такому что угодно прикажи — побежит исполнять, так ведь? Но ты ошиблась! Думаешь, от заботы я голову потеряю и забуду, кто ты такая? Стану слушаться лишь оттого, что ты за мою шкуру деньги выложила?
От такой потрясающей проницательности Гилота могла только усмехнуться.
— Не боишься, что я могу тебя заставить?
— Можешь попытаться.
Гилота сложила пальцы для очередного пасса. Мужчина затаил дыхание, не отрывая взгляда от её руки. Нет, она даже не надеялась, что он тут же пойдёт на попятный, но он мог хотя бы испугаться. Вместо этого была лишь молчаливая решимость. Наверное, то же чувство, с которым её приобретение в первый же удобный момент загнало ланцет в горло.
Взмахнув ладонью, Гилота стряхнула перелившуюся через край силу. Достойного применения ей давно не находилось, её скопилось много, и излишки так и рвались наружу.
— Зачем ты это делаешь? — просила она. — Ведёшь себя так, будто мы ещё враги, хотя это явно не так. Мира, за который я боролась, мира, за который боролся ты — их обоих больше нет. Сейчас между нами не может быть никакого столкновения интересов. А ты усложняешь всё до открытого противостояния. К чему это?
Мужчина молчал какое-то время. Потом сказал очень тихо:
— Я мечтал тебя убить. Я тебя убил.
— Что, хотел бы ещё раз?
— Вряд ли. Теперь мне уже всё равно. На свете, где такие, как этот… — он явно хотел сказать что-то важное, но тут же оборвал себя. — Не важно. От меня ничего не осталось. Держаться в этом мире мне не за что, жить не для чего. Служить тебе я не собираюсь. Можешь попытаться заставить. Можешь сразу поджечь. Ты потратила восемь динаров зря, прости.
Гилота предпочла пропустить этот явный укол.
«Какая прелесть. Ты напоминаешь сейчас малого ребёнка, который сел на пол и капризничает потому, что его опять заставляют есть невкусную кашу».
Но этого она тоже не произнесла вслух.
— Если считаешь, что тебе хуже некуда, всегда может оказаться кто-то несчастнее, — сказала она. — Были люди, шедшие за тобой до конца. Твоё уныние — предательство для них. Как бы взглянул на тебя тот мальчишка-оруженосец, увидь он господина в таком виде?
Мужчина покачал головой.
— Думаю, могильные черви съели его глаза семь лет назад. Тогда было время, когда быть на моей стороне оказалось опасно для жизни. Не он один пострадал, мне показали бумаги.
— Тем не менее, у него есть ещё шанс на тебя посмотреть.
Наверное, он не сразу понял, к чему она ведёт. И неожиданно вздрогнул, посмотрел на неё, хоть в сгустившемся
