же неохотно пояснил он. — Госпиталю только дебил Комик радуется. В бригадах не любят, когда кто-то от работы на больничке отлеживается.
— М-да, у вас тут действительно своя жизнь со своими законами, — задумчиво сказала спартаковка. — Что ж, давай соображать, как эту жизнь сделать более-менее терпимой. Я тут представляю начальство, если не догадался. Но лаборатория действительно медицинская. Психолого-аналитическая. Ваша задача — чтоб железная дорога работала как часики. Моя задача — чтоб вы работали на железной дороге как часики. Говори, что для этого тебе нужно.
Он недоуменно уставился на медсестру. Мол, он-то кто такой, чтоб выступать? Для разговоров высокое начальство имеется, обласканное руководством Седьмого каторжного, не ровня какому-то заурядному технику с дистанции.
— Ты бригадир, — напомнила медсестра. — Говоришь от лица бригады. Не умеешь, не справляешься, но других нет. С высокого начальства отдельно спрошу, а пока что — твои предложения?
— Чтоб бригада работала, как часики, нужен Боксер с его кулаками, — хмуро заметил он. — Ребята по-хорошему не понимают, а я по-плохому не умею. Но Боксер…
— Забудь про урода. И про рабочую дисциплину пока что тоже. Что вам нужно, чтоб чувствовали себя людьми? Чтоб не было психологических срывов, резни, бунтов? Что нужно, чтоб здесь нормально жить? Говори, не оглядываясь на разумность и реализуемость.
— Бараки сжечь! — вырвалось у него невольно. — День и ночь одни и те же рожи рядом, и не деться никуда! Толкотня, вещи толком не просушить, рексы орут, собаки лают… бесит! Но это пустые разговоры, только душу травят. Где вы возьмете отдельное жилье на двести тысяч контингента? Даже не смешно.
Медсестра задумчиво уставилась в окно. Он тоже посмотрел из любопытства. Чего это она там углядела? Ну, буран начинается, снежный заряд подвалил, обычное дело в конце сентября, работать на дистанции — жопа, но когда там было легко?
— Не всем, — вдруг сказала медсестра. — Специалистов обеспечим. Твою бригаду в том числе. Поставим на дистанции блок-вагоны, у военных есть списанные, вам в самый раз. Запитаетесь от промышленной сети. Ну и мобильность довеском, будете по участку кататься, чтоб к работе поближе. Питание… получите продуктами, там кухни есть в комплекте, если не разграбили. Еще?
— А… режим охраны как? — не понял он.
— Никак, — просто ответила медсестра. — И питание сами, и охрану сами, и вообще все сами. Вот, собственно, мы и пришли к граничному условию. Вячеслав Шипунов, это официальный вопрос: ты готов лично обеспечить порядок работ на дистанции?
Он лихорадочно соображал. Самостоятельная, за пределами зоны, жизнь. Это… это почти что воля! Отдельный блок-вагон, никаких рож рядом, разговоров их дебильных, тишина по вечерам и покой! Лично тобой установленный порядок, все вещи именно там, куда положил сам! И… отдельное жилье — это уже можно пригласить даму! Мало их, конечно, на Седьмом каторжном, но есть, а при своем жилье можно с любой договориться, баб бараки выбешивают почище мужиков! Еще бы сообразить, как охрану уломать, чтоб кого посимпатичней выпустили… На это стоило подписаться! Но…
— С бригадой не справлюсь, — севшим голосом сказал он. — Там… есть невменяемые кадры, я же говорил. А один так вообще конченый садист и психопат. Но здоровый. А я по части мордобоя слабоват.
— Оружие неплохо выравнивает шансы, — равнодушно заметила медсестра и подтолкнула к нему листок. — Читай. Подписывай. И держи. Пистолет разведчика малошумный. Калибр маловат, но для стрельбы в упор достаточно.
Он, не веря собственным глазам, смотрел, как сверху на договор ложится тяжелый пистолет в кобуре, с парой запасных обойм в отдельном кармашке.
— И мне ничего за стрельбу не будет?
— Расследование будет, — так же безразлично сообщила медсестра. — Но у вольнонаемных безусловная правота в производственных конфликтах, как у офицеров. Все же советую много не стрелять, работать некому будет. Лучше убери неуживчивых на другой участок, такое право тебе делегировано. Закатывай рукав.
Он посмотрел на внушительный шприц в ее руке и вопросительно вскинул брови.
— Блокировка против алкоголя, — спокойно пояснила медсестра. — Я же знаю, вы где-нибудь найдете. А у тебя плохая гражданская история, слаб на выпивку. Нам психопаты с оружием не требуются. Руку на стол, и не кривись, это не больно.
— Надежных кодировок не бывает, — угрюмо напомнил он. — Сорвусь.
— Это не кодировка, это блокировка. Другой принцип действия. Выпьешь — сдохнешь, только и всего. Так что не пей и остальным не позволяй, чтоб было честно. Обновляется раз в месяц, не забывай подходить сам, гоняться за тобой не будут, пристрелят, и все дела. Так, что еще… блок видеоконтроля в нагрудной карман, видеокамеру на клипсу, не расставайся даже в туалете, будем смотреть за тобой, чтоб не шалил. Разобьешь типа по неосторожности… ну, сам понимаешь, что будет, у нас вид наказания всего один. Еще: женщин в бригаду доберешь на зоне на добровольной основе, распорядиловка туда уйдет сегодня. Но чтоб они умели работать на участке! Сам понимаешь, работу на дистанции вам никто не отменит и не убавит. Скорее накинем еще сверху. Все, свободен. Блок-вагоны подгоним к вечеру для начала сюда, загрузитесь со складов необходимым. Своим пахарям объяснишь сам, как посчитаешь нужным. Топай. И позови Тимчука, есть к нему пара вопросов по части здоровья…
На деревянных ногах он пошел к выходу. Кобура непривычно оттягивала комбез вниз. Он вышел в коридор. Посмотрел на настороженные лица. Достал пистолет, бросил взгляд на валяющегося в углу Боксера. А метко стреляет спартаковка, точно в глаз…
— Тимоха, тебя к доктору на лечение, — сказал он неловко. — И, это… Бучок, ты где? А, вот ты где…
Щелкнул выстрел. Тихо-то как. Ну да, пистолет разведчика малошумный…
— Вечером заселяемся в блок-вагоны. Бригаду выпускают на свободное поселение под мою личную ответственность, вот такие дела. Если кто-то против, скажите сразу, я…
Он поднял руку с пистолетом, посмотрел, как от него шарахнулись, смутился и убрал оружие в кобуру.
— … я хотел сказать — устрою перевод на другой участок. Да, трупаки уберите пока к углярке. Сеня, Чижик — займитесь.
Глава 9
Якут аккуратно и оценивающе поглядывал на нее. Зита рассеянно смотрела в окно. Зона «три шестерки» с трех сторон была зажата голыми склонами гор. Очередное уродливое, непродуманное обиталище тысяч людей. Трубы ТЭЦ с клубами черного дыма дополняли пейзаж до апокалиптического. Как избавиться от зон, она так и не придумала. Ну как можно было организовать жизнь заключенных таким уродским способом, как? Великие садисты этим делом занимались, и не просто так, а со рвением! Единственный плюс — железнодорожная ветка заходит прямо на территорию зоны. Подгоняй штабной вагон с
