дверь Облучковых еще до окончания программы «Время». Евгений, не отрываясь от экрана, на котором демонстрировался фрагмент футбольного матча между лидерами чемпионата, умоляюще взглянул на отца:
– Открой, а?
– Прогноз погоды из-за тебя пропущу, – проворчал отец, усмехнулся, взглянув на сына, вперившегося в телевизор, пошел открывать.
Шелехова не пришлось уговаривать разделить трапезу. Весь день он провел в беготне и, едва Облучков-старший накрыл на стол, молча принялся расправляться с бутербродами. Лишь почувствовав первые признаки насыщения, он перешел к светской беседе, в ходе которой поинтересовался у старшего Облучкова здоровьем, делами на садовом участке, стал выяснять, почему тот с таким безразличием относится к судьбе до сих пор неженатого сына.
– Куда ему жениться? – изумился отец. – Молодой еще. У нас порода такая, раньше сорока все думаем, а потом уж решаемся. Мой отец в сорок два женился, я – в сорок один… К тому же Женьке самому нянька требуется, а разве хоть одна современная женщина станет его ублажать, как я?
– Избаловали вы его, – скрыв усмешку, посочувствовал Шелехов.
Облучков, будто лишь сейчас расслышал, что разговор касается его персоны, возмутился:
– Э-э! Что это вы за меня решаете?
– Кушай, кушай, – поддел Шелехов, – а то с лица спадешь.
Облучков скосился на свой живот:
– Завтра же на диету сяду.
– Как сядешь, так и сляжешь, – хмыкнул отец, строго произнес: – Наелись? Выматывайтесь из-за стола, идите переставляйте наши пешки-шашки… Мне посуду мыть надо.
– Да мы сами все сделаем, – попробовал сопротивляться Шелехов.
– Капитан, выполняйте, когда вам майор в отставке приказывает! – шутливо прикрикнул Облучков-старший.
– Пап, не шуми, – вступился за друга Евгений Юрьевич.
– Ладно, мойте, – со вздохом согласился отец. – Пойду кино смотреть. Самое дело стариковское…
Ожидая, что Евгений сам начнет рассказывать о том, для чего звал, Шелехов не торопился с расспросами. Но Облучков словно и забыл об этом. Посуда была вымыта и составлена в навесной шкафчик, сыграно несколько блиц-партий с часами, выкурено почти полпачки сигарет, выпито неимоверное количество крепчайшего чая из китайского термоса с драконами, совсем стемнело за окном, а разговор по существу и не начинался.
– М-да… Что-то я сегодня не в ударе, – проиграв очередную партию, сказал Шелехов и сгреб фигуры с доски.
– Просто я очень сильно играю, – подначил его Облучков.
– На зевках.
– Комбинационная игра обычно заставляет противника ошибаться, – наставительно произнес Евгений.
Шелехов посмотрел ему в глаза, сказал:
– Ладно, великий комбинатор, выкладывай, чем ты меня по телефону интриговал?
Облучков сосредоточился и очень обстоятельно изложил свои соображения относительно появления Курашова. Шелехов нахмурился:
– Может, он действительно в арбитраж приехал?
– Нет там никаких дел с участием его завода. Узнавал я.
– Почему ты решил, что это как-то связано с Ефимовым?
– Зачем бы ему им интересоваться? – парировал Облучков. – Зачем врать? Верняком знал, что тот сидит, а у меня уточнял.
– Да, правда, – закусил губу Шелехов. – Что же это за вагон такой таинственный?
– Похоже, в нем было что-то еще, кроме возвратной тары. А может, возвратная тара – выдумка Курашова.
– Попробуй теперь найди вагон… – покачал головой Шелехов.
– Свяжись с кабельным заводом, – подсказал Облучков.
– Пожалуй… А ты, Женька, проверь у себя в управлении по документам, были ли раньше вагоны от этого поставщика из Таджикистана и кто их раскредитовывал.
– Спрашивал уже. Заместительница Ефимова говорит, поступали вагоны, ездил на станцию всегда сам Ефимов.
– Не поинтересовался, зачем было гнать возвратную тару к вам, а не прямо на завод?
– Конечно, спросил… Плечами пожимает. Ссылается, что как-то говорила Ефимову, тот ничего вразумительного не ответил, но вроде обещал связаться с Таджикистаном, урегулировать. Кстати, она сказала, что Курашов и к ним заходил, про вагон справлялся.
Внезапно взгляд Шелехова стал острым:
– Когда, ты сказал, был переадресован вагон?!
– Девятнадцатого…
– Ефимов тут ни при чем! – саркастически усмехнулся Шелехов. – Он в тот день уже отдыхал на нарах в камере ИВС…
На лице Облучкова появилось глуповатое выражение. Шелехов ободрил его:
– Будем думать… Дай-ка мне номер телефона твоего соучастника…
Телефон в номере Курашова был долго занят. Наконец Шелехов сунул трубку Облучкову, приложил палец к губам, вопросительно вскинул бровь. Евгений Юрьевич кивнул, опустив трубку, шепнул:
– Он… Пока на месте.
ГЛАВА 25
Курашов мерил шагами свой одноместный номер. То, что он узнал от придурочного коллеги, не облегчало задачу. Напротив, переадресовка вагона на кабельный завод порождала недоумение, переходящее в бессильную злобу. Откупорив уже третью из десяти бутылок коньяка, которым его снабдил Турсунов, Курашов наполнил стакан, сел на кровать и, сделав приличный глоток, скривился. Махмуд советовал звонить ему в исключительном случае. Сейчас розыски зашли в тупик, и Курашов посчитал, что как раз тот случай и наступил.
Пока его соединяли с Таджикистаном, в окнах соседних зданий зажегся свет. Курашов продолжал сидеть в полумраке, медленно, с отвращением на лице, потягивал коньяк.
Наконец раздался длинный, как трезвон обезумевшего трамвая звонок.
Голос Махмуда звучал глухо, будто говорил он не из теплого края, а из загробного мира.
– Это я, – хрипло отозвался Курашов.
– Говорите.
– Вагон переадресован на кабельный завод. Сведения о вашем знакомом подтвердились. Именно там и именно за то…
– Товар у кого?
– Выяснить невозможно.
Турсунов не отвечал так долго, что Курашов подумал, что прервалась связь, но в тот момент услышал сухой от неудовольствия голос:
– Не мог он исчезнуть бесследно. Сходите на станцию, с шоферами, грузчиками побеседуйте. Если узнаете, что товар забрали плохие люди, понимаете, о ком я… Если так, сразу возвращайтесь. Если он исчез не без помощи нашего знакомого, ищите сбыт. Эта старая лиса могла покинуть нас вместе с товаром. Может, она и не у плохих людей, а в своей норе на мешках…
– У плохих, у плохих, – вставил Курашов. – Точно!
– Тогда возможны варианты с лисятами…
Аллегорический язык Турсунова вызвал у Курашова изжогу. Однако, понимая опасность разговора по телефону, он продолжил беседу в том же духе:
– Значит, если товар у старой лисы или у каких-нибудь лисят, нужно сделать, чтобы товар вернулся?
– Желательно, – ответил Махмуд, подумав, что, хотя стоимость лука не столь уж и велика для него, дарить деньги какому-то дяде просто глупо. Если этот дядя, конечно, не сотрудник ОБХСС.
Курашов предпочел бы ограничиться командировочными по сто рублей в день, чем совать голову в петлю. Он и так уже выставил свою физиономию напоказ в этом МНУ, без чего, к сожалению, нельзя было обойтись, но что, к еще большему сожалению, могло быть связано с осложнениями. Но возражать Махмуду он не стал, рассудив, что, коли назвался груздем, никуда не денешься, все равно придется лезть в кузов.
– Да!.. Я тут одного товарища привлек, – многозначительно произнес
