приятелями. Мы набили два джутовых мешка…
Почему я вдруг вспомнил об этом? Я давным-давно забыл свое детское приключение – по крайней мере, не вспоминал о нем уже много лет.
Хейворд поспешно забрал у меня капсулу и присмотрелся ко мне.
– С этого все началось, – сказал он спустя несколько секунд молчания. – Да, это наркотик, – добавил он, заметив наше удивление. – Я уже некоторое время принимаю его. Нет, не гашиш и не опиум – уж лучше бы они! Гораздо хуже. Я вычитал формулу в «De Vermis Mysteriis» Людвига Принна.
– Что? – Я был ошеломлен. – Где ты…
Хейворд кашлянул:
– Джин, честно говоря, мне пришлось дать взятку. Книга находится в тайном хранилище Хантингтонской библиотеки, но мне… удалось раздобыть фотокопии нужных страниц.
– А о чем вообще эта книга? – нетерпеливо спросил Мейсон.
– «Таинства Червя», – ответил я. – Я встречал это название в репортажах некоторых наших корреспондентов. Но ссылаться на нее запрещено, любые упоминания газета приказала удалять.
– Такие вещи всегда стараются засекретить, – добавил Хейворд. – Во всей Калифорнии мало кто знает, что эта книга есть в Хантингтонской библиотеке. Она не для широкой публики. Видишь ли, ее автором предположительно был средневековый фламандский колдун, владевший запретными знаниями и злой магией. Он написал эту книгу, пока сидел в темнице в ожидании приговора за колдовство. Во всех странах, где выходила книга, власти тут же запрещали ее. Помимо прочего, в ней содержится формула этого наркотика. – Он покатал капсулы по ладони. – Это… что скрывать, это источник вдохновения для моих невероятных историй. Наркотик чрезвычайно стимулирует воображение.
– И как он действует? – спросил я.
– Он влияет на время, – ответил Хейворд и посмотрел на нас в ожидании реакции. Мы, в свою очередь, уставились на него. – Я не имею в виду, что он позволяет перемещаться во времени. По крайней мере, физически. Но, приняв его, я вспоминаю то, чего со мной не случалось. Наркотик дает доступ к наследственным воспоминаниям, – быстро, откровенно продолжил он. – Что в этом такого уж удивительного? Я вспоминаю свои прошлые жизни, прежние воплощения. Вы наверняка слышали о переселении душ – в него верит больше половины жителей Земли. Согласно этой теории, в момент смерти душа покидает тело, чтобы переселиться в другое – как краб-отшельник меняет раковины.
– Это невозможно, – отрезал я. Но тут же вспомнил, какой фокус выкинула моя память, когда я осматривал таблетку.
– Почему? – возразил Хейворд. – Безусловно, у души, у этой живой сущности, есть память. Что, если эту скрытую, потерянную память можно переместить из подсознания в сознание? Джин, у древних мистиков имелись удивительные знания и способности. Не забудь, я ведь сам принимал этот наркотик.
– И каковы были ощущения? – с любопытством спросил Мейсон.
– Я почувствовал… как в мой разум хлынул поток воспоминаний. Похоже на то, как в кино сменяются кадры. Точнее не объясню. Сперва я очутился в Италии времен правления Борджиа. Я отчетливо вспомнил заговоры и контрзаговоры, затем переместился во Францию, где я – точнее, мой предшественник – был убит в кабацкой драке. Все было очень натуралистично, очень естественно. Я продолжил принимать наркотик, хотя зависимости он не вызывает. Его действие обычно длится от двух до четырех часов, и всякий раз, когда оно заканчивается, я выхожу из подобного сну состояния и чувствую себя свежим, свободным, раскованным. И принимаюсь писать. Вы даже представить не можете, как далеко уходят эти унаследованные воспоминания. На поколения, сотни, тысячи лет! Во времена Чингисхана, Египта, Вавилона и еще дальше, в эпохи легендарных затонувших цивилизаций Му и Атлантиды. В тех первобытных воспоминаниях, в стране, что ныне существует только в мифах и легендах, я и встретил впервые этих существ – этих ужасных тварей, которых вы сегодня увидели. Они населяли Землю бесчисленные тысячелетия назад. И я…
Его перебил все тот же пронзительный крик. На этот раз он, казалось, раздался прямо над коттеджем. Мне вдруг стало холодно, словно температура резко упала. Прибой накатывал на берег с тяжелым, зловещим рокотом, напоминавшим перестук военных барабанов.
На лбу Хейворда выступили капли пота.
– Я призвал их сюда, – невнятно пробормотал он и весь поник. – В «Тайнах Червя» указано, какие меры предосторожности необходимо принять перед употреблением наркотика. Пнакотический пятиугольник, каббалистические защитные символы, – впрочем, вы в этом не разбираетесь. В книге также содержатся предупреждения о том, что может случиться, если не принимать меры, и отдельно упоминается о появлении этих тварей, так называемых обитателей Скрытого мира. Но я… пренебрежительно отнесся к предупреждениям. Я не мог предвидеть… я думал, что без этого наркотик подействует сильнее, поможет улучшить мои рассказы. Я открыл врата и призвал их обратно на Землю. – Он тупо уставился куда-то вдаль и пробормотал как бы про себя: – Проявив невнимательность, я совершил ужасный грех.
Мейсон вдруг вскочил на ноги, весь дрожа:
– Не хочу больше здесь оставаться! Мы все с ума сойдем. До Санта-Барбары ехать всего час – лучше так, чем ждать непонятно чего, пока эта тварь над нами!
Перед лицом неведомой угрозы, какой бы она ни была, Мейсон начал терять самообладание. Или рассудок?
Я убеждал себя, что причиной испуга Мейсона были всего-навсего морские птицы, водяной мираж и, возможно, люди.
Но в глубине души я понимал, что простой страх не довел бы двух моих друзей до истерики. И чувствовал, что не слишком хочу выходить на мрачный, молчаливый темный пляж.
– Нет, – сказал Хейворд. – Нельзя… так мы натолкнемся на тварь. Дома мы в безопасности…
Но голос его звучал неуверенно.
– Я не могу сидеть и ничего не делать! – воскликнул Мейсон. – Так мы все спятим, точно говорю. Чем бы ни была эта тварь, у меня есть пистолет. Готов поспорить, пули ее возьмут. Я ухожу!
Он был не в себе. Еще недавно его пугала сама мысль о том, чтобы выйти из коттеджа; теперь же он был готов на это, лишь бы сбежать от терзающего нервы бездействия. Достав из кармана плоский, грозного вида, автоматический пистолет, он двинулся к выходу.
Хейворд в ужасе вскочил.
– Бога ради, не открывай! – крикнул он.
Но Мейсон не обратил на него внимания и распахнул дверь. На нас подул ледяной ветер. Снаружи поднялся туман и маслянистыми щупальцами потянулся к дверному проему.
– Закрой дверь! – закричал Хейворд, бросаясь к Мейсону через всю комнату. Я поспешно ринулся за ним, но Мейсон уже скрылся в темноте. Мы с Хейвордом столкнулись и едва не упали. Снаружи раздался хруст шагов Мейсона по песку – и еще кое-что.
Пронзительный, протяжный крик. Гневный и, как мне показалось, торжествующий. Издалека в ответ понеслись другие, будто
