вся работа над Джефферсоном займет три недели?
— Появились обстоятельства. Я смог ускориться.
— «Обстоятельства»… В это входит как землетрясение в Антарктиде, так и случайно найденный схрон — не люблю, когда ты темнишь, — он повернулся к собеседнику и почесал короткую козлиную бородку. — И теряешь хватку. Я, хотя бы, явился сюда уже во всеоружии — над моей кожаной курткой сияет новенький военный бронежилет, а за плечом — M4A1 — лучшее, что смог выторговать у жителей полицейского участка Вайоминга за голову седого нейрохирурга и сломанную Beretta ARX160 (хотя, признаться, то была та ещё бомба). Так вот: на нём стоят обвесы из SOPMOD M4 — лу…
— А теперь ты становишься старым мудаком, — перебил его Хантер. — Я уже понял, что вот он ты — приперся сюда в чёрной кожанке, чёрных джинсах, чёрных берцах, чёрных перчатках с прорезями, в чёрном, пускай и покрашенном, бронежилете — только и ждёшь момента, чтобы козырнуть всей это чернотой… Чёрт, Джеймс, да вся твоя одежда темнее тебя.
Пустые стены снова оживил небольшой заряд смеха. В какой-то момент оба замолчали — их внимание захватил странно мирный вид за панорамными окнами; редеющие деревья медленно покачивались от слабого ветра, избавляясь от ненужных им листьев, ручейки воды прорезали себе дорогу по старым тротуарам, пробираясь в новые его трещины; ещё не исчезнувшие в куче мха и травы старые автомобили отыгрывали свою загадочную мелодию дождя, когда по ним молотила стихия; а медленно идущая мимо них стая даже не обращала внимания на тех, кто был ровно в секунде от смерти — полусгнившие, они просто продолжали своё паломничество, пытаясь всё оставшееся время для существования сбежать куда-нибудь туда, откуда бежать ещё не было желания. Жалкие и смертельно опасные, они вызывали лишь одну мысль в головах тех, кто выкашивал живых и неживых пачками: «Это случится со мной?» — лишь в тот момент те, кто умер, уступали в своей ничтожности тем, кто жил. Мужчины и женщины, кожа которых приняла неестественно бледно-зелёный тон, а бледный взгляд и клыковидные зубы добавляли ещё большей чудовищности, медленно форсировали вышедшие из-за бордюров ручьи, издавая странные хриплые и булькающие звуки — да, они были мертвы, но всё ещё должны были дышать.
— Как ты думаешь, они осознают то, чем они стали? — спросил вдруг Джеймс Хантера.
— Надеюсь, что нет — говорил ведь уже.
— Боишься?
— Странно бояться того, что настигнет тебя почти со стопроцентной вероятностью. Это как боязнь дня рожденья или завтрашнего дня — бессмысленно. Но, знаешь, сколько бы я себя в этом не убеждал — пальцы временами трястись не перестают… Так что да — боюсь. — Тоже.
Среди стаи показался ещё живой человек. В военной форме, вернее, в том, что от неё осталось, его волочили по асфальту, заставляя сгребать своим телом грязь и воду. Мужчины удивлялись тому, что у него ещё были силы кричать, но они были — много. Сплевывая кровь, он что есть мочи пытался позвать на помощь, пускай лишь слабый стон срывался с его перебитого языка и уходил прямо в дыру в щеке.
— Что-то они в последнее время ожесточились… ходячие.
— Да. Senza vita стали совсем бешеными. Наверное, это из-за того, что они вымирают. Чаще появляются другие — более сильные — immortalis. А наша работа, меж тем, становится всё востребованей.
— Естественный отбор добрался даже до тех, кто добирается до нас… Забавно.
Фигура солдата исчезла. В одной из многочисленных рук мертвецов можно было разглядеть объедки — куски военной формы, с которых всё ещё текла кровь или свисало мясо. Основное блюдо уходило матке, остальное — тому, кто был сильнее. Инстинкты выживания начали давить на зомби также, как и на людей. Если задуматься, они не слишком то и отличались. По крайней мере, и у живых, и у мертвых была общая цель — оторвать себе кусочек побольше.
— Так… что случилось с твоей винтовкой? Помнится, ты не уставал нахваливать её.
— Потерял, — всё так же скромно ответил Уильям. — Дал слабину и заплатил — долгая история.
— У нас есть время.
Часы медленно отбивали свой ритм, перемещая секундную стрелку по очередному кругу. Дождь давно перестал лить, а редкие падающие капли больше напоминали мелкие шаги или стук в двери. Двое наёмников почти в мёртвой тишине, изредка прерываемой рассказами Хантера, готовились к грядущему делу.
— Вначале всё шло по плану: мы с тобой расстались у Кастл Сити, что на Лон Айленде (он же… национальная зона отдыха «Land Between Lakes/Земля Меж Озёрами»), — не отрывая глаз от атласа начал Хантер, — в той его части, что принадлежит к Теннеси, если уточнять. Найти ублюдка было довольно просто: несмотря на неточную информацию от заказчика, почти каждый человек, что жил вблизи этого острова, знал, где его искать — старик занял довольно странную точку: несмотря на наличие куда более безопасных зданий, он решил поселиться прямо… здесь.
Наёмник подошел к своему напарнику и ткнул пальцем в край карты штата Кентуки. Огромный полуостров — около восьмидесяти километров в длину и пятнадцати в ширину — на крайних точках был искусственно переделан в остров. Целая орда перебежчиков и простых людей копала перешеек длинною в тринадцать километров и строила вокруг всего этого стену по линии штата. Во время правления в Единстве Джефферсона Смита, то место было их столицей — Кастл Сити (и продолжало быть одной из важнейших резиденций после).
— Близко к воде. С чего бы это? — не отрываясь от чистки оружия, спросил Джеймс.
— Вот и я о том же. Дом оказался не слишком примечательным, но, как оказалось, он просто жил там раньше — ностальгия, видимо, так что я решил…
На крыше раздался небольшой удар. Хантер в доли секунды бросил книгу и прицелился в потолок, а второй лишь недоумевающим взглядом смотрел на него и говорил:
— Мы не создаём шума, и они не смогут нас учуять — спокойно, параноик.
— Мы создаём куда больше шума, чем ты думаешь, — прохрипел тот в ответ, сложив оружие. — Так вот: я решил прокрасться со стороны реки — берег никто не охранял — вся охрана была на высоких стенах. Дождавшись отлива, я нырнул в реку — в местную систему канализации, которая представляла из себя хреново отлитые и проложенные трубы.
— Гонишь.
— Если бы. Не уверен насчёт наличия в воде дерьма
