к дворцу. Царевичу, как старшему сыну, вменялось в обязанность провожать гостей, но так как за чужеземцами был прислан эскорт, а Рош последовал за царём для совещания в малом Сэйклите, на его попечении остались только Рена и Рэл. Высокая честь для детей посла. Рена даже не ожидала, что царевич с кем-то из них заговорит. Признаться, Ц`мил сначала показался ей неприступным и отстранённым. Он был по-своему красив, те же серебристые волосы, резкие черты лица и пронзительные янтарные глаза, но при всём этом ему недоставало отцовской стати. По манере держаться царевич здорово напоминал Этьена: такой же самодовольный и надменный. Пожалуй, это сходство повлияло на решение Рены, когда в её голове раздался приказ царя:
«А теперь покажите нам, чему вас на самом деле учили в Храме!»
Случилось это перед показательным боем. До того момента Рена наслаждалась игрой на рианте и настолько увлеклась музицированием, что абсолютно не замечала ничего вокруг. В её репертуаре было ещё так много разнообразных песен и мелодий и всех их хотелось сыграть. При этом Рена и не думала поразить царя своими музыкальными способностями, ей просто нравилась музыка. Нравилась настолько, что стоило ей только начать играть, как начисто забывались все условности. Да ещё и на таком прекрасном инструменте! Царская рианта была миниатюрней храмовой и отличалась каким-то особенным, трепетным и почти осязаемым звуком. Само прикосновение к струнам заставляло Рену ощущать мурашки на коже. Исполнять на таком инструменте ритуальный танец оказалось ещё более волнительно.
Вибрации от священных золотых струн были куда сильнее светских серебряных, и почти мгновенно погрузили Рену в необычное состояние. Такое прежде бывало с ней лишь однажды, на церемонии Первого возвышения. Казалось, тело жило отдельно от чувств. Пальцы сами собой перебирали струны, тогда как всё сознание Рены было подчинено бою. Словно она сама в тот момент держала в руках меч. Едва ли Рена до конца осознавала происходящее, она просто улавливала, почти предугадывая, движения противника. Под углом вправо, резко вниз, шаг назад и выпад слева. Каждый замах Рена видела будто бы в замедлении. Противника выдавал запах, лёгкое подрагивание мышц и неровное дыхание. Рена отчётливо понимала, что надо оказаться быстрее и обязательно победить, но тело слушалось неохотно. Оно было каким-то ватным, медленным и тяжёлым. Чужим и враждебным.
«Отстань!» - Пронеслась в её сознании резкая мысль, переломившая ход боя. Тело почти вышло из-под контроля и стало действовать на уровне инстинкта - змеиного инстинкта, что позволило ранить противника.
«Ты явно поставила не на того», - раздалась насмешливая мысль, но Рена с ней не согласилась. Чуть позднее она поняла, что невольно вторглась в сознание Дамиана, помогая ему в бою. И тому это совсем не понравилось, но Рена была абсолютно уверена, что поступила верно. Как ей казалось - по справедливости. Во всяком случае, царь не высказал никакого недовольства, даже когда Дамиан начал подозревать ментальную связь. Последнее было крайне неприятно и указывало на то, что Рена где-то совершила ошибку. Вероятно, слишком увлеклась, ведь влияние настоящей Жрицы почти невозможно было обнаружить. «Это всё потому, что я получила только начальное образование», - с тоской подумала Рена, в очередной раз крутя в руках тяжёлый медальон. «А, может, я смогу его уговорить? И он отправит меня доучиваться?» - мелькнула шальная мысль, но была тут же отвергнута. Замужние наги занимались другими делами, и уж точно не сидели за риантой в Храме.
- А жаль, - прошептала Рена, вспоминая склочную Сарояну. Третьей жене её отца совсем не повредили бы какие-нибудь занятия. Лучше уж она займётся самообразованием, чем станет такой же. Впрочем, Рена пока напрасно переживала, случай вновь показать свои способности представился ей на следующее же утро.
После скромного завтрака, подданного в апартаменты, её с небольшим эскортом отправили в храм. Трепет и волнение охватили Рену ещё на пути туда. Древние стены из красного камня не тускнели, как и позолоченный лик Полоза, венчавшего купол храма. О возрасте напоминали лишь разросшиеся цветные мхи, разнообразившие узор кладки. Запах благовоний, возжигаемых в огромных чашах у ворот, Рена почувствовала ещё издали. Он приятно щекотал ноздри, вызывая ощущения чего-то родного и близкого. Сердца гулко застучали почти в унисон, малое правое чуть опережало левое. Под сводами храма её встретила Главная Жрица. Нэйдини по-родственному обняла Рену, чем заставила ту смутиться.
- Вот мы и встретились, - мягко заметила Жрица. - Как я и говорила, это случилось довольно скоро.
Рена слабо улыбнулась ей в ответ. Действительно, Нэйдини перед отъездом говорила, что их разлука недолгая.
- Боюсь, и эта встреча будет короткой, - тихо промолвила Рена, вновь берясь за медальон.
Взгляд Нэйдини пробежался по ней, после чего задумчиво застыл на уровне груди.
- Доверься Полозу, - туманно сказала она и перевела тему: - Царь высоко отметил твои музыкальные способности и даже позволил тебе помогать мне сегодня.
Рена с удивлением воззрилась на Жрицу.
- Сегодня в наш Храм придут чужаки, - пояснила та. - Нам следует встретить их подобающе. Сегодня ты можешь использовать алые струны.
Эта новость вызвала у Рены благоговейный трепет. Храмовая рианта была самым большим инструментом, и, в отличие от светских, имела гораздо больше струн, разного цвета и назначения. Тонкие и частые серебряные и медные встречались повсеместно, на них играли для души и развлечения, более редкие золотые считались священными, их касались только для свершения какого-нибудь ритуала. Девять алых символизировали девять великих танцев. Их касались только на большие праздники и в чрезвычайных ситуациях. Было ещё девять чёрных, но они давно были под запретом. Рена видела их всего дважды, вчера на царской рианте, и здесь в храме.
Алые струны. Рена даже не представляла, с какой следует начать, ведь Нэйдини так и не сказала, что именно собирается танцевать. Считалось, что подобное знание приходит само, извне, - от самого Полоза, ведь великие танцы могли исполняться только по его воле. Рену почти трясло от волнения. Она судорожно переодевалась в храмовую форму. Пальцы слушались неохотно и цеплялись за грубую ткань и нашитые на вороте и манжетах камни.
Нэйдини проводила её к алтарю. Рена склонилась перед светящимся на пьедестале священным яйцом, и лишь затем заняла своё место за инструментом, стоящим позади, в специальной нише. И принялась ждать, рассматривая струны. Первая алая была толще других и называлась изначальной, ей открывался Танец Жизни. Она точно не годилась для сегодняшней встречи. Вторая - чуть тоньше, заставила задуматься. Танец Мира, по её мнению, хорошо подходил, но
