будем, да, Мария? — Этьен подмигнул мне, и я улыбнулась в ответ. — В столицу в любом виде можно заявиться. Туда и чистых и грязных пускают! Только вот принимают все равно по одежке, а не по душевным качествам.
Последнюю фразу Этьен произнес горько, но уже через секунду он вновь улыбался. Джон был прав — всегда жизнерадостный Этьен что-то скрывал. Иногда в его взгляде на простые вещи было столько тоски, что становилось неуютно. Но я свое со своим горем не справилась, не пережила. Куда уж в чужое лезть!
А вот озеро звучало привлекательно. За дни пути я превратилась в пугало — спутанные сальные волосы, одежда вся в пыли. Да и спутники мои выглядели и пахли ничем не лучше.
— Я как раз утром мыльных корней набрала, ну как знала! — Я порылась в карманах и протянула пару кореньев Этьену. Джон тоже взял, хотя все еще недовольно хмурился.
— Тогда залезай первая — твоей роскошной шевелюре нужно больше времени, чтоб высохнуть. А мы пока лошадей посторожим, да веток к костру натаскаем.
Озеро было рядом: стоило лишь чуть спуститься и обогнуть небольшой холм. Я посмотрела назад, убедившись, что мужчины меня не видят. Они опять о чем-то спорили: их приглушенные доносились до озера, но слов было не разобрать. раздевшись, я осторожно попробовала воду ногой. Холодная! Но не ледяная, куда теплее колодезной. Стоило чуть подержать ступни в воде, как они привыкли, и я медленно погрузилась в воду. Озеро было чистое — даже на глубине я хорошо видела собственные ноги. Плавать я не умела, а потому далеко заходить не стала. Тут было спокойно: маковое поле с одной стороны, лесок, покрывшийся молодыми листьями, с другой, голубая вода, сверкающая на солнце ярче припрятанных Этьеном камней. И тишина. Ни криков Тука, ни злых слов Руть, ни вечно растерянного голоса Тома. В этом месте красота божественного творения оставляла в немом восхищении. Едва ли хоть раз на проповедях отца Госса я чувствовала себя ближе к Господу, чем сейчас. Я закрыла глаза, и, поддавшись моменту, начала молиться. Мир вокруг меня дышал: пели птицы, журчала вода, шелестела трава.
В таком месте невозможно было грустить. Я вдохнула полную грудь вкусного весеннего воздуха и окунулась с головой. По телу побежали мурашки. Быстро помылась, чтобы не замерзнуть — как бы тепло не грело солнце, вода по весне для долгого купания была еще слишком холодной.
Уже выходя, я оступилась из-за камня под водой, и, вскрикнув, упала. Из-под воды я выбралась сразу же, но остановилась, пытаясь отдышаться и успокоиться. Испугалась, что утону. Но вода оказалась не единственным, чего стоило бояться. Не успела я придти в себя, как со склона спустились Джон с Этьеном, с оружием наголо. Этьен, сразу увидев, что опасность мне не угрожает, остановился и отвернулся, а вот Джон… Тот будто остолбенел. Долгое мгновение никто из нас не двигался, а потом я закричала, прикрывшись руками. Мои мокрые волосы облепляли тело, но этого явно было недостаточно. Джон от неожиданности выронил меч из рук, и так резко развернулся, что едва сам не упал.
— Прости! Прости, ты кричала, и я…,то есть мы…, — бормотал оправдания Джон, но все никак не мог закончить полную фразу.
Я присела, закрыла лицо руками и зажмурилась. Это какой-то дурной сон! От стыда не знала, куда деваться.
— Вы ушли? Закройте глаза и уходите!
— Джон сейчас и с открытыми идти не сможет, — рассмеялся Этьен. Его ситуация забавляла. — Да что вы, как дети малые? Мы отвернулись, я слежу, чтоб Джон не думал подглядывать, так что вылезай и быстрее одевайся.
Я открыла глаза — парни стояли спиной, и Этьен все так же беззаботно смеялся, смотря на замершего каменным изваянием Джона. Оделась я в мгновенье ока.
— Готово, — я уставилась на землю. Он видел! Всю меня! Может, пойти дальше одной? Доберусь до тракта, а там прибьюсь к крестьянам аль торговцам, что в столицу идут? Дольше, конечно, выйдет, да настойки придется варить да продавать, зато никогда больше не нужно будет смотреть в глаза Джону. Весьма неплохой вариант, на том и порешим.
— Так и будете теперь вечно молчать, уставившись себе под ноги?! — Недоуменно спросил Этьен. — Тоже мне беда, тело девичье во время купания увидел. Ладно, Мария стесняется, ты-то чего онемел? Ох, ну и дети же вы! — Осуждающе произнес Этьен, который вряд ли был старше Джона. А потом он начал быстро расшнуровывать рубаху и брюки.
— Что? — слабым голосом произнесла я. На полные предложения, как и у Джона, сил не осталось.
— Спасаю тебя от неловкости. Я не выдержу, если мы в таком неудобном молчании будем до столицы добираться.
— Да что ты творишь?! — взъярился Джон, пытаясь схватить Этьена, но не успел.
Сбросил всю одежду, тот радостно крича, забежал в озеро и окунулся. Джон, не веря, переводил взгляд с меня на плавающего Этьена. Тот махал руками, и звал присоединиться.
— Прости, — наконец, выдавил Джон. Щеки его раскраснелись, да у меня и самой они пылали. — Я не хотел. Знаю, после барона, тебе невыносимо оказаться в такой ситуации.
Его слова были правдой. Видя бегущих ко мне мужчин, я испугалось. Не спасло то, что я знаю их. Они были вооружены и одеты, а я стояла, полностью нагая, и на мгновенье я не сомневалась в том, что произойдет. Я заподозрила их в самом худшем, людей, которые спасли меня и сопровождали в пути.
— Это я должна просить прощения, — я подошла к Джону, высоко держа голову. Приходилось напоминать себе, что я не боюсь его. Что-то темное и маленькое в моей голове кричало, что нужно бежать, что Джон причинит мне вред, как барон. Но я отказывалась слушать этих демонов. — Просто недоразумение. Забудем его.
— Вряд ли я смогу просто забыть, — тихо признался Джон.
Настроение изменилось. Если раньше он избегал смотреть мне в глаза, то теперь разглядывал, не моргая. Его взгляд был совсем не таким, как у барона. Не было жестокости и похоти, презрения и удовольствия от унижений испуганного человека. Нет, Джон смотрел, точно готов был мне молиться. Все звуки будто пропали из мира, я слышала только биение своего сердца. Хотелось прикоснуться, проверить, правду ли он говорит, почувствовать это благоговение своими губами. Джон шагнул мне навстречу, протягивая руки, и момент разрушил смех Этьена. Я резко отступила назад и отвернулась, избегая взгляда Джона. Этьен стоял в озере, держа утку, которая всеми силами пыталась выбраться и била крыльями по его рукам.
— Меня наш ужин за
