вступления в войну САСШ в тылу уже мало кто верил в возможность победы. Там ещё не докатились до обстановки, которая в моей истории сложилась к концу 1918 года — «мир любой ценой». Но народ просто тупо тащил воз войны, ни на что не надеясь.
Всё изменилась после начала мирных переговоров с Россией. Вообще-то немецкая пропаганда во время войны не хватала звезд с неба. Но тут она показала класс. К примеру, о России писали следующее. Дескать, представители франко-еврейского капитала руками всяких там Витте навязали Николаю неверный политический курс, который и привел к вступлению России в абсолютно ненужную ей войну. Когда император это понял и решил начать мирные переговоры, те же самые силы его спихнули и посадили своих ставленников. Но, наконец, в России пришли к власти трезвомыслящие силы…
Но главное не в этом. А в том, что народу сумели вернуть веру в возможность победы! В Германии ощущался мощный подъем — у нас стало вдвое больше войск, теперь надо поднапрячься и раздолбать на хрен лягушатников и лимонников, а заодно и янки. Так что, по крайней мере, на некоторое время, о революционных настроениях в Германии можно было забыть. А насчет новой генеральной линии шли бесконечные споры.
Всё это и приходилось разъяснять горячим парням с Выборгской стороны.
Когда я вышел из клуба, было уже темно. Трамвай ходил по Лесному проспекту, к нему я и направился по Бабурину переулку. И тут я ощутил очень сильное чувство опасности. Точнее это не я — это явно осталось от моего реципиента. Вообще я уже несколько дней ощущал, что за мной следят. Но — ощущение-то было, а я ведь не профессиональный подпольщик. Так что никого не выпас. А вот теперь это чувство было очень сильным. На всякий случай я расстегнул куртку, чтобы в случае чего можно было быстро достать кольт.
И ведь не зря! Позади меня раздался грохот копыт — и из какого-то переулка вылетела и повернула в мою сторону извозчичья пролетка. Я обернулся и выхватил пистолет. Пролетка замедлила ход и с неё спрыгнули два офицера с револьверами в руках. Я стал стрелять первым. Один кувыркнулся сразу, словив две пули. Другой успел выстрелить, но он ещё двигался по инерции после прыжка, так что мазанул. А вот я не промахнулся.
Уже после я удивлялся, что был совершенно спокоен. Видимо, это тоже работали привычки боевика, в которого я вселился.
Между тем извозчик оказался в неприятной ситуации. Пролетка — не автомобиль, чтобы сдать задом. Да и резко развернуться они не может. Впрочем, на этой улице и машине развернуться было бы непросто.
Так что извозчику оставалось смотреть в дуло направленного на него кольта.
Продолжая держать водителя кобылы на прицеле, я подошел к нему и прыгнул в коляску.
— Так, дядя, без резких движений, мой пистолет смотрит в твой затылок. Сейчас мы едем обратно, откуда я вышел.
Тот не стал вступать в дискуссии. Мы сделали круг по Тобольской улице и вернулись к клубу. Рабочие ещё не разошлись, они явно слышали выстрелы, теперь возле входа стояли и озирались красногвардейцы.
— Что тут такое? — Полетели вопросы.
— На меня напали. Офицеры. Пытались шлепнуть.
— И что?
— Да вон, там, в переулке мертвые лежат. Надо бы сходить, посмотреть, кто, забрать документы. Да и трупы не нужны… Вот пролетку возьмите. Вылезай дядя, приехали — я ткнул стволом в бок извозчика. Хотя я был уверен, что это ряженый. Надо быть полным дебилом, чтобы подрядить на такое дело местного «таксиста».
— Неужели это благородия с казарм шалят? — Подал голос кто-то.
Недалеко находились казармы Литовского полка, того самого, где служил мой друг Андрей.
— Не похоже, те, кто на меня напали, вот на этом приехали.
— Ладно, что болтать, пошли! — Подал голос один из красногвардейцев. Судя по ухваткам, он был из тех, кого вернули с фронта[39].
Один из красногвардейцев сел на облучок, остальные двинули пехом.
Тем временем вокруг собрался народ. Тут подал голос дядя Антон — седоусый рабочий, член РСДРП ещё в пятого года. Он кивнул на «извозчика».
— А я ведь его знаю. Он в Охранном филером был.
Народ стал поглядывать на моего пленника очень нехорошо. Большинство рабочих до революции ни в каких партиях не состояли, так что с «гороховыми пальто»[40] не сталкивались. Но на заводах были свои стукачи — «хозяйские». Администрация вербовала людишек, чтобы те сообщали о намечающихся забастовках и прочем. Так что подобных типов они очень не любили.
— Ладно, есть тут какая-нибудь комнатка? Побеседовать с ним надо.
— Да мы сами с ним сейчас побеседуем! — Крикнул какой-то парень.
— Тихо, товарищ, тут дело серьезное.
Комната нашлась, тут раньше было что-то вроде конторы. Я поставил один из стульев в дальний угол, а сам сел за стол, положив на него пистолет. Черт их знает, этих ребят с охранки. Приходилось читать, что они изучали джиу-джитсу.
— Ну, что, давайте рассказывайте. А то видите — пролетариат очень хочет с вами пообщаться. Вы ведь понимаете, что это для вас кончится купанием в Неве с чем-нибудь железным на шее. Кто вы такой? Кто эти люди?
Мой собеседник запираться не стал.
— Онуфриев Ефим Петрович. Семнадцать лет работал в Охранном. Потом революция началась. Работы не стало. Да что там работы! На улицу было лишний раз страшно выйти. Перебивался с хлеба на квас. А пару месяцев назад встретил одного, из эсеров.
— Имя?
— Не знаю, мы ж их знали по кличкам, которые сами и давали. Порядок такой был. Но знаю, что он не из террористов, а из легальных. Но мы ж за ними всё равно присматривали. И выходило как в деревне — мы их знали, они нас.
— И что?
— И струхнул, но он заговорил по-доброму. Мол, что было, то было. А есть возможность подработать. Я и стал подрабатывать.
— А кто были остальные?
— Этих я не знаю.
— И что делали?
— Так что и раньше. Несколько раз они что-то перевозили в саквояжах — то по городу, два раза в Москву. Деньги, наверное. Моя задача была — проследить, нет ли слежки. Оно понятно — до чужих денег охотников всегда много. А недавно они принесли брошюру, которая про Савинкова. И велели найти, откуда она появилась. Я вас и нашел — по типографии.
«Кажется, это называется, Сережа Коньков зарвался. Впрочем, кто ж знал, что сразу будут стрелять», — подумал я.
— И что?
— Они не говорили, что хотят вас убить, говорили — собираются
