– Тёма, ты извини, я не хотела тебе читать нотаций. Я тут на досуге погуглила про тебя, и я уважаю твою целеустремленность и твою работоспособность. Таких как ты – единицы! – он фыркнул, – но ты уже большой мальчик, и пора бы уже тебе отпустить свои детские обиды на родителей и впустить в свою жизнь любовь. Извини, я не хотела тебя обидеть.
Он сидел, вцепившись в подлокотники так, что побелели костяшки. Я вышла, прикрыв за собой дверь его комнаты, и пошла собирать вещи, решив, что по дороге в магазин закину сумку домой.
– Ну вот, прошла любовь, завяли помидоры, ботинки жмут, и нам не по пути. Высказалась? Полегчало тебе? – ворчала я на себя, собирая сумку. Пока я собирала свои вещи, ругая себя на все лады, пришла та святая женщина, которая делает здесь уборку. Ага, значит, я могу ехать в магазин. Взяв список продуктов и подхватив свою сумку, я спустилась на парковку.
– Нет, ну ведь только-только всё наладилось. Ну и ладно. Чего теперь жалеть то? Уходить надо красиво. Вот и забабахай им примирительный ужин из того, что можно человеку, перенесшему операцию.
Выезжая с парковки от дома Артёма, я вдруг увидела интересную картину. Из подъезда соседнего дома, того самого, где у Светланы Петровны была своя квартира с колокольчиками, вышла сама Светлана Петровна, в сопровождении большого чемодана и Степушки, который говорил по телефону. Так-так-так. Это что же получается? Они всё это время жили здесь? Не было никакого аппендицита? М-дааа.
Я намеренно слишком медленно проехала мимо. Со Светланой Петровной мы встретились глазами, она выдохнула и закрыла рот ладошкой. А я поехала в магазин за продуктами. Что-то расхотелось мне им примирительный ужин готовить. Для меня бы кто-нибудь такой ужин приготовил!
В магазине купила всё по списку. Я пришла в ту квартиру, и там был полный холодильник. Значит, уходя, должна оставить такой же. Смешно, но по-другому я не могла. Вернувшись из магазина с полными сумками продуктов, я подошла к машине Степана. Водитель сидел на своём месте. Я постучала в окно, стекло поползло вниз.
– Привет, Саша, кажется?
Парень молча кивнул. Он немой что ли? Ладно, не моё дело.
– Здесь продукты, ключи от квартиры и банковская карта. Отнеси, пожалуйста, это всё в квартиру Артёма. Не хочу подниматься.
Парень опять молча кивнул. Ну точно немой. Вышел, взял пакеты и пошёл в подъезд. А я поехала восвояси. На душе было погано.
– Что ты там, Тасенька, про "не суди и не судима будешь" говорила? – я посмотрела на себя в зеркало заднего вида.
– Так я и не сужу, – ответила я своему отражению в зеркале, – просто странное чувство, что меня использовали. Ну вот что ж так гадко то? Давай считать плюсы и минусы. Это всегда помогало.
Жила две недели за чужой счёт? Жила. Вкусно и дорого жила. Это раз!
Договор опять же на круглую сумму со Степаном заключила? Заключила. Это два!
Артёма из депрессии вытащила? Ну, да, вроде вытащила. Даже сексом вот завершила терапию. Это пожалуй три и четыре!
При этом воспоминании тело наполнилось сладкой истомой. Этот этап я бы, пожалуй, повторила.
Из минусов было только то, что Светлана Петровна меня обманула. Она хорошая мать. Самая замечательная, она для своего сына старалась. Вон целую комедию с аппендицитом разыграла, да так,что даже Артём поверил. Видела ведь, что я восхищаюсь их со Степаном отношениями, уж мне то могла бы и прямо сказать. Меня то зачем было обманывать? Вот тебе и "Тасенька, дочка".
– Ну вот чтобы она тебе сказала, Тась?
– Тасенька, дочка, мы тут со Стёпушкой уединиться хотим. Тут рядом, в соседнем доме, а ты выведи из депресняка Тёмочку. Сыночка моего ненаглядного. А то он у нас натура тонкая и дюже упёртая, как сто ослов.
Тьфу! Зараза! Что ж так погано то??
Уже у себя дома, в моей пусть маленькой, но такой уютной квартирке, я отключила звук на телефоне. Говорить ни с кем не хотелось. Меня накрыло опустошение.
Наговорив кучу всего Артёму и зная его характер, я была уверена, что отношения у нас с ним на этом и закончатся. Он вон отца двадцать лет простить не может. Друга своего лучшего две недели простить не мог. Тенденция уменьшения срока обид меня, конечно, радовала. Но, так то близкие ему люди. А я кто? Кухарка и личный раздражитель в одном лице. Ну переспали мы с ним один раз, подумаешь, с кем не бывает. Опять же, в его нынешнем положении, на безрыбье и я красавица.
В своём отношении к Светлане Петровне я и сама ещё не разобралась. Эх, сейчас бы Лёнчика с Аськой сюда! Поревела бы и наржалась бы сразу. Но у них сейчас уровень романтизма в отношениях зашкаливает, зачем им мои слёзы?
Глава 15.Артём
Так хреново, как в тот день, когда маму отвезли в больницу с приступом аппендицита, я себя ещё не чувствовал. Я не мог поехать с ней в больницу. Не мог ей ничем помочь. Она, конечно, в руках профессионалов. Но потом, после операции, лучше бы мне быть там. Но она вдруг уперлась и категорически запретила мне появляться в больнице.
При всей маминой мягкости и покладистости я знал, что когда она вот так упирается – спорить становится бессмысленно.
С голоду я умереть не боялся. В конце концов приходит Игорь два раза в день. Да и доставку еды на дом тоже никто не отменял. В компании я сейчас ни в чьей не нуждаюсь.
И вдруг вечером я услышал, что в замке повернулся ключ. Для Игоря слишком рано. Уборщица придет только завтра. Тогда кто?
– Что ты здесь делаешь? – вопрос у меня вырвался сам собой.
– Вот чёрт! Напугал!
Вроде не глухая была, когда мы с ней общались. Неужели не слышала, как я подъехал?
Услышав, что это её мама прислала понянчиться со мной, я даже не удивился. Ладно, маму понять можно, она за меня переживает. А Таис то с чего согласилась?
Как она там меня прицепом, кажется, обозвала? Ладно! Я ей это припомню ещё. Я намеренно включил на кухне всё освещение, когда она позвала меня ужинать. Пусть любуется моим лицом.
Кто ж знал, что на неё размер кухни и количество маминых специй произведет большее впечатление. А вот то, что она, пока готовила нам обыкновенные бутерброды и заваривала чай, начнет напевать себе под нос, это уже на меня произвело впечатление. Ну надо же, она чаем-цветком залюбовалась! Да и бутерброды, как оказалось, не самые обыкновенные она сделала. Или это я просто проголодался?
В ту ночь я наконец-то спал не просыпаясь. А вот утро началось неожиданно. Маме достаточно в дверь постучать, и я просыпаюсь. А моя Таис меня трясти пришла. Неужели я не слышал её стука в дверь? Странно. В то утро, она смутилась больше меня. Ну да, стояк у меня с утра. Но я же нормальный молодой мужчина. Ну да, я сплю голым. Интересно, её молодой человек нет, что ли? Или он у неё весь такой правильный? Знает, где и что на кухне хранится. Я вот понятия не имею, и не стесняюсь этого. Кстати, о её молодом человеке. Он то как ей разрешил здесь жить? Или я, будучи инвалидом, не конкурент для него?
