видать, хорошо дорожку за этот дом знаешь.
— Да я… Да ты… — Дарилина заметалась взглядом, в глазах у неё слёзы встали. — Иди ты!..
И пошла сама, быстро, чуть не бегом.
Арефей проводил её взглядом. До самого конца вёл, пока совсем она не скрылась. И будто с цепи сорвался, набросился на какой-то гнилой столб да начал метелить его со всей дури. Корка на спине рвалась, больно щипала и жгла, да только внутри, где-то совсем глубоко, у Арефея разболелось что-то так сильно, что не до спины совсем стало.
Домой он пошёл, пиная всё, что по пути попадалось. По пути какому-то мужику чуть по морде не дал. Мужик ведь и не трогал его совсем, а просто захотелось почему-то. В сиротский дом Арефей влетел шумно, растолкал всех, кто на пути оказался. Нашёл Антира с Игнаром, те помогали друг другу присохшие к спине комбинезоны отдирать.
— Пошлите! — крикнул им Арефей. — Хватит уже стонать да плакаться! Пора к нашим делам возвращаться!
***
Через боль жуткую, через муки, но всё же снова стали они тело тренировать. Щипало ужасно спину, когда бегали, трескались раны да кровить по новой начинали, когда камни тягали. Но всё ж не могло так вечно быть. Затянулись раны помаленьку, да и к боли они привыкать стали. И уж скоро тренировались как раньше, и даже решились в школу знати слазить.
Правда, вернулись после вылазки печальные. Много они пропустили. Дети в школе уж такое сложное изучали, что и не разберёшься. Арефей с тоской понял, что сколько они ни трудились, а всё равно очень мало ещё знали и умели.
Но сдаваться никто не хотел. Шли вперёд, старались, продвигались помаленьку.
Делали теперь всё тише, чем раньше. Даже в землянке шёпотом занимались. А на уроках господина учителя даже и не думали теперь чем-то таким заниматься. И ужасно удавились, когда после очередного занятия господин учитель подошёл к ним и странным трясущимся голосом сказал:
— Все трое идёте за мной.
Шли они к главному корпусу. И всю дорогу молчали. Арефею вдруг страшно захотелось, чтобы господин учитель, как раньше, начал на них орать, подзатыльники раздавать,, последними словами обзывать. Но тот шёл бледный, губы жевал, платок в руках теребил, который из кармана жилета своего вытащил. Арефей и не видал раньше, чтоб он его вытаскивал.
Даже дверь в кабинет господина главы школы открылась как-то не так. Медленно, тихо скрипнув.
Глава школы стоял возле своего стола, тоже бледный был и тоже платок из кармана вытащил да промакивал им мокрый свой лоб то и дело. А за столом его сидел дядька, разодетый в такой костюм, что рядом с ним даже костюм господина главы казался чем-то простеньким, навроде комбинезона. Куча рун на дядькином костюме переливалась, вспыхивала, гасла. Дядька медленно провёл пальцами по своей аккуратной бородке, и впился взглядом в троицу, выставленную перед ним.
Арефей почуял, что снова прилип. Ох, уж как стала невыносима ему эта магия! Да вдруг заметил он, что ноги спокойно от пола отрываются. Не прилип. Просто сам остолбенел от взгляда дядькиного.
— Вот они, значит, какие, — сказал дядька. — Интересно, очень интересно.
Голос у него был звонкий. Вроде, даже приятный. Да только у Арефея внутри всё затряслось почему-то.
— Мы, ваше благородие, этих троих прилюдной порке подвергали. Но им, наглецам, всё мало, — торопливо заговорил господин глава, но не своим низким голосом, а высоким, чуть не писклявым. — Может, ваше благородие, как-то ещё с ними, строже? Вы, ваше благородие, только скажите. Вы же, ваше благородие, наверняка методы всякие знаете, до которых мы в жизни не додумаемся. Вы, ваше благородие, только…
— Нет тут никаких хитрых методов, — спокойно перебил его дядька.
Господин глава тут же замолк и принялся ещё активнее лоб платком промакивать.
— Итак, — снова заговорил дядька. — Арефей, Антир, Игнар. Всё правильно?
Арефей хотел кивнуть, да от страха даже шеей пошевелить не смог.
— Времени у меня мало, поэтому скажу быстро. Про ваши вылазки в школу боярина Дметра Стольтца все знают. Повторять не буду. Ещё раз вас там увидят — убьют.
Дядька говорил всё так же спокойно, не ругался, как господин учитель и господин глава, и уж тем более руку на них не поднимал. Ну ни у кого из троицы не было и мысли, что дядька говорит неправду. Все чётко поняли — убьют.
Глава X. Учение и мучение
Арефей битый час смотрел на длинное слово, которое переписал из книги, но всё никак не мог его прочитать. Да вроде и буквы-то все знал, а всё равно никак голова соображать не хотела, только мысли всякие дурацкие в неё лезли.
Братья сидели рядом. Игнар читал прямо из книги, беззвучно открывал рот и медленно вёл пальцем по странице. Антир, как и Арефей, выписал что-то себе на листок, смотрел на него задумчиво, а потом швырнул его себе под ноги да закричал:
— Какой во всём смысл теперь?! Это же конец! Не сможем мы ничего больше!
Арефей посмотрел на него строго, скривился.
— Да погоди ты, — проворчал он, — нам ещё столько всего разобрать надо.
