вдруг шикнул на неё господин учитель.
Дарилина убежала. Арефей глянул на господина учителя, увидал красное лицо его и злые глаза.
— И пусть их пример будет показательным. И каждый увидит сейчас, что ждёт тех, кто не уважает дисциплину! — господин глава закончил речь. — Вывести сюда провинившихся!
Арефея подтолкнули сзади. Он вышел в центр. Старался не глядеть по сторонам, но всё же заметил некоторых. И не видел ни капли злорадства на их лицах. Наоборот, почти все бледные стояли, перепуганные.
Всю троицу поставили на колени. Арефей неудобно упёрся, хотел чуть по-другому ноги переставить. Но будто прилип, как уже было с ним в школе знати.
— Приступить!
Тут же первый удар обжёг спину. Арефей сдавленно замычал, сжал зубы.
«Почему она так со мной поступила? Что я ей сделал?» — пронеслось у него в голове.
Ещё горел след от первого удара, а уже влетел второй. Завопили Антир с Игнаром. Арефей лишь снова промычал негромко.
«А вдруг и правда не при чём она? Проболталась просто подруге какой-нибудь».
От третьего удара в глазах на секунду потемнело. И в ушах зашипело, будто в воду нырнул.
«Ага, подруге! Она совсем дура, чтоль? Все её подруги возле Гаврула трутся!»
Четвёртый удар ужалил пылающую спину.
«А ежели не врёт? Ежели и в самом деле случайно вышло, и сама она не знает, как Гаврул там оказался? Так она ж теперь не простит меня, что не поверил ей! А что делать теперь? Простить её, самому извиниться? Прощу, извинюсь — а окажется зря, окажется, что она всё подстроила и ещё сильнее предаст потом. Что же делать? Ну! Чего не бьют-то?!»
Арефей пошатнулся и чуть не упал. Понял, что отлип. Толпа, смотревшая на их унижение, уже медленно расходилась. Вскоре они остались одни на площади. Антир с Игнаром валялись рядом, да громко всхлипывали.
— Ну?! — крикнул им Арефей. — Чего разнылись-то?! Закончилось всё! И ничего такого страшного.
Арефей поднял голову, посмотрел на зелёное небо, сощурился от солнца.
— Пережили, — сказал он и вымучено улыбнулся, чувствуя как стекает кровь по горящей от боли спине.
***
Долго раны заживали. Кровили часто, а потом комбинезоны к спине прилипали и отдирать их приходилось с дикой болью. Игнар даже сознание один раз потерял. Пришлось пока прекратить тело тренировать. Учиться читать и писать тоже плохо получалось, боль постоянно мешала, да ещё и не высыпались они. Стоило во сне чуть повернуться, как от боли просыпались. А Арефей так и вообще не привык на животе спать, от того заснуть не мог, неудобно было. Про вылазки в школу знати вообще забыть пришлось пока. Какой там, они ж даже через забор теперь не смогли бы перелезть.
Дни у Арефея шли невнятно, туманно. Спина хоть и заживала помаленьку, а всё равно сплошные неудобства от неё были, ещё и знобило почему-то. По утрам он кое-как поднимался, сонный шёл до школы то один, то с такими же сонными братьями. На занятиях господина учителя вообще ничего не улавливал, только носом клевал. Господин учитель злился, то и дело подзатыльники отвешивал. Да что ему эти подзатыльники? После порки Арефей их и не чуял совсем.
Как-то раз настолько усталость накопилась в Арефее, что он уснул прямо в полях во время работ. А как проснулся — так никого уж и не было. Арефей усмехнулся невесело, подумав, что чудом его сборщиком или погрузчиком никто не переехал. И пошёл медленно в деревню. Шёл всё так же в полусне, еле ноги переставлял. Следил только слипающимися глазами, как бы не споткнуться обо что-нибудь. Да резко проснулся, когда увидел, что на пути у него Дарилина стоит. И явно его ждёт. Она и не таилась, подошла к нему, улыбнулась неприятно и ядовито сказала:
— Ну что, болезный, плохо тебе?
Арефей тряхнул головой, остатки сна сгоняя, посмотрел на неё внимательно, точно что-то новое хотел увидеть.
— Хотела чего? — спросил он наконец. — Или так просто, посмеяться пришла?
Дарилина улыбнулась лукаво.
— А если б не хотела, то и близко бы не подошла.
Арефей снова замолчал. Плохо голова у него соображала. Хотел уж он было послать её, куда шла, да вслух другое сказал:
— Ну так говори. Только быстро.
— Экий ты важный! Торопишься, чтоль, куда? Быстро ему надо. А как захочу, так и буду — хоть быстро, хоть медленно.
Арефей устал с головой своей бороться. Не шли мысли здравые в неё, как ни старайся. Потому молча смотрел он на Дарилину, и ждал, когда сама она продолжит.
— Молчишь? Вот и молчи. Да меня слушай. — Дарилина задрала нос. — Подумала я, что так уж и быть, прощу тебя. Ты, поди, испуганный в прошлый раз был, перед поркой-то. Да ещё и обидно больно уж было тебе. Первый раз ведь на сеновал позвали, а тут такое вот приключилось…
— А тебя, — перебил вдруг Арефей, — поди, туда часто заносит.
Дарилина так и встала, рот раскрыв. Задранный нос медленно опустился.
— Чего? Чего ты сказал?
— Ну ты вон как запросто меня позвала туда. За дом бабки Крафы, говорит, приходи. Сама,
