специализированных закрытых училищ на все королевство, а высшие — только у соседей.
А еще меня внутри словно потряхивало, меленько и мерзко. Это уже “радужный сон” выходит? Вот тьма… И добавки нет. Мобиль вот тоже трясет.
Приехали.
Дом, о котором говорил мальчик, находился впритык к заброшенному парку и стоял от остальных довольно далеко, причем ближайшее строение пустовало и, явно, давно. Так себе район. Освещалась вся эта красота сами понимаете как — дозревающая луна, которая вот-вот на убыль пойдет, и тусклый фонарь в начале улицы.
Мочаливый Толци, оказавшийся выше меня на целую голову, выбил сообщение на служебном средстве связи, перевел браслет щита в активный режим, дубинку-глушилку перехватил и вопросительно глянул на меня.
Примитивную поисковую сеть на отклик “живое-мертвое” я смогла запустить раза с третьего и то пришлось на дороге якорь чертить. Кажется, активировавшаяся во мне ведьма глушила темного мага. Лезть в тонущий во мраке двор с потенциально агрессивными тварями при таком раскладе — чистое самоубийство. А мертвые там были. Четверо. Только мне не понять кто. Семья мальчика плюс “упырь”? Три твари и один из людей, а остальные сбежали? В ушах на грани слышимости звенело. Не об этом ли Геттар говорил применительно к амулету, которым харизму прячет?
Так я думала, присев у распахнутой калитки и исследуя содержимое рюкзака. Первой мне попалась складная лопата. Хмыкнула, и посчитав это добрым знаком, принялась шуршать дальше. Создавалось ощущение, что снаряжение это не использовалось ни разу с момента получения. Доска для начертания фигур с выемками под свечи была новехонькой, а сами свечи даже не распакованы. Зато кожаный пенал с зельями пришелся кстати и удачно прикрепился к моему собственному поясу.
Сеть продолжала работать и прикрывающий мой тыл Толци ощущался большим горячим камнем, от него хотелось отодвинуться. Сюда мы добирались минут десять, значит кто-то из старших и опытных должен быть на подходе, но улица оставалась пустой и безмолвной. Тут вообще живет кто? Или народ уже оперативно свалил? Патрульный тронул меня за плечо, ткнул пальцем позади себя и одними губами сказал: “Наши”. Но я уже и сама услышала. Либо еще патрульные, либо ловцы тихонько обходили дворами и закоулками, осторожно приближаясь к дому, а раз так, то можно и войти. И, кстати, лопата тоже удобно подцепилась на ремень, оставив мои руки свободными.
Шаг за калитку и снова воспоминания о первом поднятии, словно я сознательно пересекла охранный контур. Собственно, так и было. Кто бы ни ставил защиту на это место, а было это давненько, она все еще работала, пусть и искаженно. Контур пропускал опасное внутрь, а наружу уже нет. Так что все, что сюда вошло, тут же и осталось. Дно болота… Кажется, я влипла. Зато рунный щит встал сразу, пятная ближайшее ко мне окружение призрачно голубыми мазками. Не такой ровный и идеальный, какой был у Холина, но для меня сейчас и этот — достижение. Спасибо неотвратимо встающим на дыбы нервам и зелью концентрации, которого я глотнула еще в магмобиле.
Поисковая сеть отвалилась резко, будто кто-то стер знак якорь, а я замерла одной ногой на дорожке, а другой на ступеньке крыльца. В распахнутую дверь мне хорошо была видна просторная общая комната, подсвеченная лунным светом, разрезанным на ленты решеткой окна. Прямо под ним, как под лучами софитов в темной луже лежало тело. Из-за границы освещенного пятна высунулась костлявая рука с длинными пальцами, обхватила тело за ногу и медленно потянула на себя…
…Статный плечитый парень был окружен веночком почитательниц, жадно внимающим речам бывалого ловца, которого неутомимый в общественной деятельности магистр Йорд пригласил на открытый семинар по нежитиеведению. Семинар закончился, а гостей растащили по углам поклонники и поклонницы. Я наблюдала со стороны, как тающий от внимания защитник гражданского спокойствия распускал хвост и язык.
— Тварь лучше всего валить, когда она кого-то жрет, — вещал герой и сурово и возвышенно улыбался. — Главное, что б не тебя…
— Главное, что не меня, — пробормотала я и на выдохе шарахнула в скрывающуюся в тени твари “битой” и подчинением. “Бита” — для упыря, чтоб оглушить, подчинение — для немертвого, чтоб не смел рыпнуться без приказа. Я по-прежнему не знала, кто прятался в тени, потому и…
Резерв разом опустел на треть, а из тени боком на полусогнутых, но постепенно выпрямляясь и потряхивая приложенной “битой” остроухой башкой с остатками длинных волос ко мне вышел восставший. На бледной коже черными пропалинами зияли вырезанные когда-то знаки Изначальной Речи, а на лбу четко проступал “эста” — первый или начало. Но это все детали, суть в том, что брошенное мною подчинение было рассчитано на немертвого, вставшего от эха силы, а не на того, кого подняли ритуалом. Нить заклинания связала нас, но я не была тем, кто отдает приоритетные приказы. Это как если бы вы, заметив рядом с домом метущего улицу зомби-уборщика, с помощью подчинения приказали ему за одно прибраться на дорожке у своего дома. Он то, может, и послушается, только никто не угадает, когда, как и в какую сторону ему управляющую схему перекосит.
Лучшим выходом сейчас было свернуть разведку боем и драпать за ограду. Я, не выпуская мертвого из поля зрения и держа наготове “тлен” (однозначно не прикончу, но хоть задержу) попятилась. Удерживаемое на грани активации заклинание тянуло силы. Щит мигнул и пошел волной, звон в ушах усилился, а сзади навалилась тьма.
Глава 8
— Стоять, руки-крюки! — угрожающе-ласково сказала тьма, обдав меня запахом цитрусового ликера, наклонилась ближе к уху и, почти касаясь его губами, добавила: — “Тлен” убрала… Щит. Спокооойно… Теперь подчинение… Петли подбери… Пальцы шире! — Почти шипит. — Какой косорукий орк тебе жесты ставил. Да не дергай!
Я едва не упустила нить, тварь подалась вперед, обнажая измененные трансформацией не-жизни резцы, но вытянувшаяся поверх моей рука с двумя темными перстнями ловко поддела провисшую петлю и набросила на подрагивающий от напряжения оттопыренный вправо мизинец. Большой и указательный смотрели в противоположную сторону, безымянный и средний касались центра ладони подушечками. Рука поднырнула снизу, чуть подтолкнула мой локоть вверх и пальцы перестали дрожать.
— Так-то лучше, — муркнула тьма. — Теперь выводи.
Ладонь была уже под моей и качнулась вовнутрь и влево, задавая направление движения, но не касаясь.
— Не дрожи, не бросится. — И шепотом в волосы. — Я держу.
Я вывернула кисть и сомкнула мизинец с большим.
— Центральную на
