большего удовольствия.
— Достаточно, — пробормотал Гидеон, разорвал маленькую упаковку из фольги и надел презерватив на свой возбужденный член.
Склонившись над ним, Шей пыталась спустить черные кружевные трусики с бедер.
— К черту это, — прорычал он.
Высоко задрав ее платье, отчего теперь спущенное с плеч и поднятое до талии, оно скорее выглядело как пояс, Гидеон стащил с нее трусики и отбросил их в сторону. Пару секунд он наслаждался видом ее обнаженного тела, тонкой талией, эротической красотой ее стройных ног в шелковых чулках с кружевной каймой. Но долго просто любоваться он не мог, слишком соблазнительна была эта прекрасная женщина.
Гидеон ввел палец в ее лоно, приласкав нежные складки, слегка надавливая на возбужденный бугорок, Шей застонала и задрожала всем телом. Он возбудил ее ровно настолько, чтобы она готова была принять его, но недостаточно для того, чтобы подняться на вершину блаженства. Это они должны были сделать вместе.
Обхватив руками его плечи, она приподнялась, чтобы принять в себя его член, но не опускаясь до конца, двигаясь то вверх, то вниз, дразня его легкими круговыми движениями бедер. И хотя от одурманивающего удовольствия его глаза почти закрылись, он продолжал смотреть на нее. Потому что ничто — ни объятие ее тела, ни дрожь ее бедер, ни то, как она овладевает им, не могло сравниться с тем, как слегка расширились и потемнели эти прекрасные глаза. В них он прочитал, как сильно она жаждала его.
Он держался совершенно неподвижно, лишь мелко дрожали его напряженные мышцы. Каждое ее движение грозило довести его до безумия или оргазма — в зависимости от того, что наступит раньше. Наконец он полностью вошел в нее, когда она со стоном опустилась ему на бедра, ощущая всю длину и мощь его члена.
Гидеон по-прежнему не отводил от нее своего пристального взгляда. Просто не мог. Окруженный ее сладкой плотью, он наслаждался каждым мгновением, и вдруг все встало на свои места. Наконец-то он узнал этот взгляд. Узнал ее.
— Трахни меня, Лунный Свет, — прошептал он. — И не отводи от меня взгляд.
Скользнув руками по его плечам, она запустила пальцы в его роскошную гриву и приподнялась. Воздух поцеловал его кончик, прежде чем Шей снова опустилась на него, поглощая его. И еще раз она отпустила его, и снова взяла. Освободилась от него, и опять заявила на него свои права. Поднимаясь и опускаясь над ним, она вела их обоих к вершине наслаждения.
Крики женщины сливались со стонами мужчины, она продолжала смотреть на него, позволяя ему видеть, что он с ней делает. Даря ему это. Словно электрические импульсы пробежали вверх-вниз по его позвоночнику. Гидеон был уже не в состоянии сдерживаться. Он просунул руку между их волнующимися телами и несколько раз нежно и требовательно провел по ее лону.
Шей с криком достигла оргазма, ее лоно сжало его благодарный член, провоцируя любовника упасть в пропасть вместе с ней. Схватив ее за бедра, Гидеон, глубоко погружаясь, входил в нее мощными толчками. Отдаваясь и одновременно овладевая им, она заставила его забыть обо всем на свете.
Она обняла его за плечи, убаюкивая, когда он со стоном уткнулся в ее шею, вдохнул ее густой, пьянящий аромат, когда его тело успокоилось, а дыхание выровнялось.
Тишина заполнила салон автомобиля. Гидеон осторожно отодвинулся от женщины, избавился от презерватива и поправил их одежду. Шей, не глядя на него, поправляла платье, натягивая его на плечи и расправляя на бедрах.
— Ты в порядке? — спросил он, и его голос показался ему чересчур громким.
— Да, — ответила Шей, все еще не глядя в его сторону.
«Камилла». Это имя готово было сорваться с его языка, просто чтобы посмотреть, ответит ли она. Выдаст ли себя. Но он удержался, не произнес имя женщины, которая преследовала его мысли с той знаменательной ночи. Женщина, которая была такой же, как Шей Нил. Это объясняет возникшее у него ощущение, что они уже встречались раньше. Но только близость убедила его в том, что это правда. Неужели Шей думала, что сможет продолжать дурачить его, даже когда он окажется внутри ее?
Как она могла поверить, что Гидеон когда-нибудь забудет ее идеальное тело, ее нежное лоно? Шей солгала ему. Она, конечно, узнала его, не могла не узнать, но скрывала от него свою личность. Почему? Несколько причин пришли ему в голову — смущение, защита репутации семьи, но была еще одна — и эта начинала казаться ему наиболее вероятной. Уж не была ли встреча с ним на гала-концерте в «Дьюсейбл сити» подстроена? Не отключение электроэнергии, конечно, но не пошла ли она на гала-концерт с намерением встретиться с ним? Чтобы подобраться к нему поближе?
Да, Гидеон подошел к ней, но как бы Шей поступила, если бы он этого не сделал? Нашла бы способ сблизиться с ним? Придумала, как заставить его поговорить с ней, выдать информацию? Неужели Тревор послал ее на праздник с этой целью?
Несколько минут назад Гидеон сказал бы «нет». Но поскольку угар страсти прошел и ум его снова прояснился, он уже сомневался в бескорыстии Камиллы Шей. Прежде всего, Шей из семьи Нил, а значит, предана своему брату. Разве она не была готова поддаться шантажу и переспать с врагом, единственно чтобы спасти Тревора?
Гидеон не мог представить, что она зайдет так далеко, чтобы отдаться ему в этой темной комнате отдыха ради своего брата. Но… прибегнуть к такой уловке от имени Тревора? Невозможно, об этом не могло быть и речи… Он изучал ее гордый профиль, ожидая, скажет ли она ему правду сейчас, после того, что между ними произошло. Может быть, мисс Нил объяснит причины, по которым обманула его.
Но Шей молчит, и ее молчание красноречиво говорило о том, кто она на самом деле. А кто они теперь друг для друга. Шей просила его забыть хотя бы на время о том, что он собирается сделать. Но они не смогут забыть. Особенно в случае, когда забыть хотя бы на мгновение — означает ослабить бдительность и впустить врага в свой мир. Так вот кто она ему! Враг!
Глава 13
Шей, стоя перед зеркалом в своей комнате, придирчиво рассматривала свое отражение. Облегающий серый жакет в тонкую полоску и юбка-карандаш подчеркивали изящную талию и стройные бедра. Кремовая блузка с рюшами от горла до талии придавала ей женственности. Она собрала волосы в свободный пучок и дополнила образ парой любимых бриллиантовых сережек своей матери. В
