общем, Шей осталась довольна тем, как она выглядит: профессионально, стильно, современно. Отличный вид — ее броня.
А сегодня она нуждается в этом. И надеется, что никто, глядя на нее, не догадается, что прошлой ночью у нее был горячий, дикий секс на заднем сиденье автомобиля. Она закрыла глаза, ущипнув себя за переносицу.
О чем она только думала?
Застонав, она отвернулась от зеркала. Было бы так легко остаться сегодня в постели и зарыться под одеяло. Просто притвориться, что прошлой ночи не было. В конце концов, в последнее время притворство было ее сильной стороной. «Притворись, что у тебя есть отношения с Гидеоном Найтом. Притворись, что влюблена в него, что не утратила здравый смысл и по-прежнему верна семье. И что не занималась сексом с человеком, который тебя шантажировал».
Ее мучили сомнения, но она не сожалела о том, что отдалась Найту. Это было так же неизбежно, как и в первый раз, и, хотя было глупо уступать ему, она не испытывала угрызений совести из-за того, что пошла на близость. Ее беспокоило то, что произошло после приступа их безумной страсти. На какое-то время она забыла, что Гидеон ненавидит всё и всех, кто, так или иначе, связан с именем Нил. Что он планировал уничтожить ее брата, если она не поддастся шантажу. Что они стояли по разные стороны баррикад в стиле Хэтфилда и Маккоя[3].
Но как только они пришли в себя после бурного соития, Гидеон вернулся к своему отчужденному, отстраненному состоянию. Она практически почувствовала, как между ними поднялась стена недоверия и подозрительности.
Гидеон осторожно снял ее со своих коленей и поправил на ней платье. Но его глаза при этом оставались холодными. Он спросил, все ли с ней в порядке, пожелал спокойной ночи, когда высадил ее у дома, и больше не произнес ни слова. Камилла никогда не чувствовала себя такой уязвимой, такой… одинокой. Даже после той памятной ночи.
И подумать только, она была так близка к тому, чтобы сказать ему, что она Камилла. Возможно, он принял бы это хорошо. Но нет так нет. Что ж, урок усвоен. Та ночь и сегодняшнее безумие были ошибкой, которую она не станет повторять. Надо пережить следующие шесть месяцев. Защитить Тревора от Гидеона, войти в свой трастовый фонд, а затем оставить «Ремингтон Нил», чтобы сосредоточиться на своем собственном бизнесе.
Тогда дни, когда она находилась под каблуком у мужчин в своей жизни, уйдут в прошлое. Чтобы осуществить мечту о независимости, она могла бы выдержать Гидеона Найта в течение еще шести месяцев. Вздохнув, она взглянула на часы на прикроватном столике. Что ж, на завтрак времени нет, но она может выпить кофе в офисе. Если бы на дорогах не было пробок, она назначила бы встречу с организаторами мероприятий для огромной ежегодной праздничной вечеринки «Ремингтон Нил» на девять часов.
Схватив пальто и сумочку, она спустилась по ступенькам, ее мысли уже были сосредоточены на множащихся пунктах в ее сегодняшнем списке дел.
— Шей.
Она остановилась у входной двери, бросив Тревору торопливую улыбку, когда положила сумочку на столик в прихожей, чтобы надеть пальто.
— Доброе утро, Тревор. Мне жаль, но у меня нет времени на завтрак. У меня…
— Тебе придется задержаться. Мне нужно немедленно с тобой поговорить. И это слишком важно, чтобы откладывать. Встретимся в кабинете.
Не дожидаясь ее ответа, он развернулся на каблуках и зашагал по коридору. Камилла ошеломленно смотрела ему вслед. Сняв пальто, она повесила его на руку и последовала за братом.
— Закрой, пожалуйста, дверь, — сказал он, когда она вошла в кабинет, который тот считал своей собственностью.
Прежде он принадлежал их отцу. Тревор ничего не изменил здесь, за исключением офисного кресла темно-шоколадного цвета, стоявшего за массивным дубовым столом. Высокие книжные стеллажи, занимавшие две стены, тяжелые шторы на окнах, два кресла по бокам большого камина. Она ненавидела, когда отец вызывал ее в эту комнату, это означало, что она провинилась. Тем более ей это не нравилось теперь, когда ее брат решил продолжить традицию.
— Что происходит, Тревор? — спросила она, скрестив руки на груди.
— Почему я должен был узнать о тебе и Гидеоне Найте от Мэдисон и ее отца?! — возмутился он, обходя свой стол. — Ты хоть представляешь, как это было унизительно для меня — получить тот телефонный звонок?
Конечно. Как она могла забыть о Мэдисон и о сенаторе? Гидеон и секс на заднем сиденье его машины.
— Мне жаль, Тревор, — сказала она искренне. Она действительно намеревалась рассказать ему о своих «отношениях» с Гидеоном, когда приехала домой прошлой ночью, но как-то не получилось. — Я хотела, чтобы ты сначала услышал о нас от меня.
— Нас? — он усмехнулся. — Я же предупреждал тебя, держись от него подальше. Ты помнишь? Это было, когда ты сказала мне, что едва знаешь его и между вами двумя ничего нет.
— Я уже говорила Мэдисон, что бал по случаю сбора средств — не то место, где следует обсуждать мою личную жизнь. Особенно когда ты не пытаешься скрыть свою враждебность по отношению к Найту. Я встречаюсь с Гидеоном уже некоторое время, но мы решили не афишировать наши отношения, пока не убедимся, что относимся к ним серьезно. — «Отлично. Теперь я лгу о своей лжи». — Но, повторяю, мне не нужно спрашивать у тебя разрешения на мои отношения с кем бы то ни было. Хотя я действительно намеревалась рассказать о Гидеоне. Так что еще раз прошу прощения, если тебе было неловко узнать об этом таким образом.
— Где твоя преданность, Шей? — прошипел Тревор. — Ты забыла, что твой долг перед семьей превыше всего?
— Я всегда верна нашей семье, — прошептала она. — Не имеет значения, с кем я встречаюсь в обществе, и мои знакомые не обязаны нравиться тебе.
— Это имеет значение, если ты трахаешься с мужчиной, которого я ненавижу. Всегда ненавидел, — прорычал он.
— Почему? — спросила она. — Объясни почему. Гидеон рассказал мне, что вы вместе учились.
— Да, мы вместе учились в школе, и тогда он тоже не знал своего места.
— Не знал своего места? — медленно повторила она, не веря, что Тревор произнес эти уродливые, позорные слова.
Ей и брату посчастливилось родиться в семье богатых американцев. Но они все еще были темнокожими. Они все еще терпели расистов, которые говорили: «Ты не в нашем вкусе, дорогая». Им приходилось ловить на себе взгляды, когда они входили в некоторые заведения. Как он посмел…
— Почему? Потому что он американец китайского происхождения? — прохрипела она.
— Нет, — рубанул он по воздуху
