он хорошим человеком, не позволил бы себе прикасаться к ней. Но он никогда не боролся за звание хорошего человека.
— Поцелуй меня, — приказал Гидеон низким, рокочущим голосом. — Возьми то, что ты хочешь, то, что тебе нужно от меня. И, Лунный Свет, не будь нежной.
Она изучающе посмотрела на него, что-то было в ее взгляде такое, что смутило его. «Беззащитность», — понял он, но желание, охватившее обоих, затмило и его угрызения совести и ее тревогу.
— Не будь нежной, — повторил он.
Шей крепко обняла Гидеона за шею, не сводя с него глаз, обхватила губами большой палец его руки и легонько прикусила.
— Черт, — простонал он, острое желание пронзило его. — Детка.
Ее взгляд метнулся к передней части автомобиля и его водителю.
— Перегородка звуконепроницаема, — заверил ее Гидеон, высвобождая большой палец и вытирая влагу с ее нижней губы.
Он жаждал — буквально жаждал — прикоснуться к ней ртом. Чтобы попробовать ее на вкус. Потянувшись, он нажал кнопку, другая панель, на этот раз дымчатая, скрыла их от глаз водителя.
— Ты в порядке? — спросил он.
Гидеон мог бы подождать, пока они не доберутся до места назначения, но, черт возьми, если бы мог! Он страстно желал оказаться внутри ее еще с того момента, как сел напротив нее в том ресторане. Нет, раньше. С того мгновения, как открыл досье своего частного детектива и увидел ее фотографию. Даже когда строил планы мести, Гидеон представлял себе эти глаза, сияющие от возбуждения, которое он в ней вызовет. Представил, как ее сладкое тело изгибается для него. Интересно, как у них это будет, медленно и легко или жестко и дико. Он чуть не свел себя с ума, задаваясь этим вопросом.
Она кивнула, но он покачал головой:
— Скажи мне, Лунный Свет. Ты в порядке?
— Да, — выдохнула она, обнимая его за шею.
Она убрала руку и стала поцелуями прокладывать дорожку вверх по его горлу, по подбородку, пока не добралась до его губ.
— Я установила правила, — напомнила она, усаживаясь на колени на сиденье. — Теперь следуй им, как ты и обещал.
Она прижалась губами к его рту. Поцелуй не был ни терпеливым, ни робким, он был жадным и страстным. Его язык проник в ее рот, и она принимала его так, как будто точно знала, что ему нравится, что ему нужно. Что-то очень знакомое было в том, как она посасывала его язык. Но Гидеон тут же забылся — уже ничто не имело значения, кроме нее. И в этот момент на вопрос, который мучил его с тех пор, как он впервые увидел ее фотографию, словно получил ответ: Шей будет жесткой и дикой в постели. Или на заднем сиденье автомобиля.
— Я хочу…
Она не закончила фразу, но потянулась к нему сзади, снимая ленту, удерживающую его волосы. Они упали тяжелой волной ему на плечи, и Шей вздохнула так, будто исполнилось ее заветное желание. Она подхватила густые пряди и прижала к своему лицу.
Потом стала перебирать их, поглаживая голову Гидеона, отчего по его телу побежали мурашки. Он сжал ее бедра, впиваясь кончиками пальцев в нежную плоть.
— Красиво, — прошептала она.
Только одна женщина когда-либо говорила так, и с той же ноткой благоговения. Это потрясло его тогда, потрясло и сейчас. Снова это ощущение чего-то знакомого дразнило его. Но он отмахнулся от наваждения. Теперь, когда его руки обнимали Шей, когда его окутывал ее аромат, не было места для мыслей о другой женщине. Особенно той, которая явилась и исчезла, словно призрак. А Шей была здесь, живая, чувственная, горячая, с золотисто-бронзовой кожей. Она была его безумием, его голодом и жаждой утоления.
Ему захотелось сию же минуту выяснить, соответствует ли его воображение реальности, Гидеон нетерпеливо стянул платье с ее плеч. Шей помогла ему раздеть ее.
— Нет. — Слово вырвалось у него прежде, чем он смог подумать.
— Нет? — повторила она за ним, и он уловил нотку неуверенности в ее голосе. Она подняла руки, но он перехватил их и опустил вниз.
— Ты прекраснее, чем рисовало мое воображение.
Он обхватил ее груди и застонал от восхитительного ощущения. Они были великолепны: упругие и нежные, идеальной формы. Шей благоговейно провел большим пальцем по соску, зачарованно наблюдая, как тот твердеет. Потом посмотрел ей в глаза:
— Ничто и никто, черт возьми, не мог бы конкурировать с тобой!
Ее губы приоткрылись, но она не произнесла ни слова. Хорошо. Гидеон и так слишком много сказал. Все это может их далеко завести, что тогда будет с его планами мести? Но как заставить себя оторваться от нее?
Он наклонил голову и обхватил губами ее сосок, провел языком вокруг него и поцеловал глубоко и сильно. Потом такую же игру затеял с другой грудью. Шей вздрогнула и обхватила руками его голову. Она извивалась, прижимаясь к нему, словно стремясь стать ближе. Подчиняясь голосу страсти, он сжал в кулаке подол ее платья и задрал его вверх к бедрам. Шей со стоном забралась к нему на колени, оседлав его.
Гидеон продолжал ласкать и целовать ее груди. Шей поощрила его похотливым движением бедер, это заставило его откинуть голову на спинку сиденья и крепко зажмуриться.
— Дай мне свои губы! — приказал он гортанным голосом.
Шей склонилась к нему, и он впился губами в ее рот. Она продолжала двигать бедрами в такт движению своего языка в поцелуе. Распахнув его смокинг, она судорожно расстегнула рубашку, чуть не оторвав пуговицы, чтобы дотронуться руками до его обнаженной груди.
Они застонали, уткнувшись друг в друга. Эти тонкие, ловкие пальцы скользнули вниз по его груди, задержавшись на татуировках, почти благоговейно обводя рисунок.
— Как это возможно, что это делает тебя еще красивее? — прошептала Шей.
Гидеон приоткрыл рот, чтобы сказать ей, что она сногсшибательно красива, а не он, но Шей лишила его способности говорить, проведя кончиками пальцев по его соскам. От этой ласки его член мгновенно увеличился в размерах.
— Я хочу быть внутри тебя, — прохрипел он.
— Да, — выдохнула она, поцелуями прокладывая огненную дорожку по его напряженному прессу.
— Ты собираешься взять меня вот так? — хрипло проговорил Гидеон, толкаясь вверх, чтобы Шей поняла, что он имел в виду. — Возьми меня, как будто я принадлежу тебе.
— Да.
Он резко отпрянул, достал из внутреннего кармана смокинга бумажник, извлек из него презерватив. В одно мгновение его брюки были расстегнуты и спущены вместе с трусами. Шей судорожно вздохнула и обхватила рукой большой горячий твердый член. В течение нескольких мучительных блаженных мгновений она гладила его в ожидании
