на то, чтобы посидеть в уютном ресторанчике с великолепным видом на побережье?
Зоя вспомнила, что вечером ничего не ела: в подтверждение этому под ложечкой неприятно засосало. Какой-то голодный у нее отдых получается!
― Если честно, Глеб, я бы сейчас съела слона вместе с хоботом. Так что принимаю твое предложение.
Они прошли примерно полкилометра и добрались до площадки с белой лестницей. Она вела прямиком к ресторанчику с белым кирпичным фасадом, мозаичными фресками и синими окнами.
― «Дельмар». Кажется, мой друг посоветовал именно его. Зайдем?
― Хочу вас предупредить: мы закрываемся через час, ― сообщила хостес у входа в ресторан.
― Этого времени нам хватит, чтобы съесть слона, как думаешь? — спросил Глеб, и они, держась за руки, зашли в зал.
― Советую подняться на второй этаж ― оттуда открывается самый лучший вид на море, ― посоветовала хостес.
Уютно расположившись на террасе в средиземноморском стиле, Зоя усомнилась, что все это происходит наяву. Здесь и правда предстала шикарная панорама моря, с уютными галечными пляжами и проплывающими вдалеке белыми парусниками. Освещение на терасе было минимальным, интимным. На столиках мерцали свечи в тонких серебристых канделябрах, отбрасывая игривые тени от пламени.
Глеб смотрел на Зою взглядом, полным интереса и предвкушения: ему хотелось как можно скорее разгадать ее загадку. Она встретилась с ним глазами и почувствовала укол совести. Ведь он и правда ищет в ней ответы, но правда настолько разочаровывает, что и думать не хочется о ее раскрытии.
Он красив, безусловно. Про таких бабушка всегда коротко и ясно говорила: ходок. В его взгляде была чертовщинка, наверняка притягивающая женщин магнитом. Обезоруживающая на полпути, без шансов на победу. И Зою к нему тянуло, несмотря на то, что все их общение ― не более, чем игра, легкий фарс без начала и конца.
― О чем ты задумалась? ― Глеб подпер рукой подбородок. Им подали просекко со льдом, Зоя пригубила капельку и ощутила, как по венам побежала приятная прохлада.
― О том, что ты так и не сказал, кто и зачем тебя преследует, ― ответила Зоя. ― А меня еще называют шпионкой!
― А, это так, давний заклятый враг. Отрыжка в мире журналистики, Макар Аверин. Цель его существования ― перекопать грязное белье известного человека, найти самое постыдное и трясти им на публике. А если оно не находится, выдумывать на ходу разные небылицы. Пару раз я с ним судился, и суд в обоих случаях был на моей стороне. Но потом плюнул на эту затею, нервы дороже. Пусть человек выплескивает свое дерьмо в виде глупых статеек, если ему от этого легче. Иначе взорвется, бедный.
― И что он писал про тебя?
― Да всякое, в основном гнусную ложь, или выдуманную им самим, или собранную из отрывков слухов и сплетен. Я давно не воспринимаю его всерьез. Просто именно сейчас в моей жизни настал такой момент, что хочу максимально изолироваться от общества, особенно от журналюг.
― А разве с твоей профессией это возможно? Изолироваться?
― Скажем так, это сложно, но я стараюсь. Например, убегаю на набережную с прекрасной юной особой.
Зоя прикрыла лицо льняной салфеткой со стола.
― Ты меня смущаешь.
― Прости, я не специально. Скажу честно: мне так хорошо и спокойно находиться рядом с тобой, что язык сам просится произносить комплименты. Я давно такого не испытывал.
― И скольким девушкам ты говорил то же самое?
― Хочешь верь, хочешь нет, но мало кому. Понимаешь, мне нет смысла врать и притворяться, я же исповедую принцип «любви нет», и все мои пассии это знают. Поэтому если мне с кем-то хорошо, говорю об этом прямо.
— Решили, что будете заказывать? — возле их столика материализовалась официантка с усталым взглядом: почти ночь, как никак.
― Ну что, поищем в меню слона? ―Глеб с энтузиазмом раскрыл увесистую книжечку в белом кожаном переплете и принялся изучать список блюд.
― Что ты хочешь? Выбирай всё, что душе угодно.
― Глеб, послушай.
― Я бы предпочел что-нибудь из средиземноморской или японской кухни, а ты?
― Глеб, я…Я хочу чебуреков, ― выпалила Зоя.
— Что, прости? ― Корчагин опустил меню на стол.
― Ну, чебуреков. Жирных таких, масляных, с мясом. Тут же набережная, пляж, по-любому их поблизости продают! Пойдем, Глеб!
― Ты это всерьез? Тебе здесь не нравится? Мы можем поискать другой ресторан…
― Нравится, здесь просто бесподобно, но…Понимаешь, вся здешняя обстановка, это не мое. Мы сидим одни, при свете свечей, с шампанским, играет медленная музыка, шумит море за окном…Для чего это, Глеб?
— Для того, чтобы…чтобы…
— Чтобы затащить меня в постель и поутру мысленно поставить галочку: курортный роман ― выполнено?
― Вот, значит, какого ты обо мне мнения, ― Глеб отодвинул стул, задумался, и гордо вскинул голову. ― А знаешь, пошли! Пойдем жрать чебуреки и обливаться вытекающим из них маслом!
Когда они спускались по лестнице обратно на дорожку променада, Глеб быстро шепнул Зое на ухо, бережно отодвинув прядь ее волос:
― К твоему сведению, я не ложусь с постель с девушками, чьих имен даже не знаю.
Глава 10
Чебуреки нашлись минут за пять ― в лавке неподалеку, по соседству с шаурмой и самсой. Девушка вцепилась с обжигающий пакет и с удовольствием откусила кусочек, сочная начинка и правда чуть не брызнула. Глеб последний раз ел подобное угощение в далеком студенчестве ― возле их учебного курса был ларек с едой.
― Ну, ешь, чего ты ждешь! Остынут же! ― подбодрила Глеба спутница, облизывая пальцы.
Он с сомнением оглядел чебурек, понюхал и осторожно откусил золотистую корочку. Вкусно. Аромат такой мясной, насыщенный, с легким флером специй.
— Ну, что, язык проглотил? ―подмигнула она. ― Говорила же, что это объеденье!
― Надеюфь, у мефа не отквоется язва, — с набитым ртом ответил Глеб, чуть не роняя под ноги начинку.
Они шли по набережной, не планируя точного маршрута. Здесь было интересно все: витрины магазинов (девушка подбегала к ним, пародируя манекены) киоски с сувенирами, лотки с мороженым. Одни заведения были закрыты, другие ― в основном бары и ночные клубы, только открывали свои двери перед гостями. Почти все здесь гуляли парами ― совсем юные, и глубоко семейные, катились коляски перед собой, и пожилые, никуда не спешащие…
Глеб рассказывал незнакомке забавные случаи из практики ― а с такими он сталкивался чуть ли каждый день. Среди его клиентов были в основном неприлично
