Я пополз по цементной аппарели склада и увидел две мельтешащие в свете фар фигуры.
Я знал, они хотят мой смерти, и делал те самые «кросс-шуты», за которые меня так осуждал Стокер.
Перекатившись снова за угол, я поменял опустевшую обойму.
Я поймал в прицел того, кто первый подошел к моей машине и при взрыве залег. Нажал на спуск.
Пока еще грохал выстрел, я постарался откатиться в сторону.
К сожалению, два автоматчика были живы… и не только они.
Я спрятался за пустой катушкой кабеля, стоящей рядом с пакгаузом.
Краем глаза я заметил смазанное шевеление за углом и выпустил туда три пули. Раздался хриплый вскрик.
Откатившись за деревяшку, я перезарядил обойму и рванул затвор «Соера» на себя. Щелкнуло, и тут же бахнул выстрел, взвизгнув рикошетом.
Вжав голову в плечи, я упрямо пополз за угол склада. И тут чуть не пропустил кинувшуюся на меня черную тень.
Он крякнул, шляпа слетела, а я только и успел подставить сложенные замком руки, а потом ударил его в кадык. Он захрипел. После чего я с трудом дотянулся до лодыжки и вытащил из-за ремня свой метательный нож. Потом резко вонзил его в бок нападавшему. Тот заорал и свалился с меня, корчась на земле. Брызнула кровь.
В сером свете фар мелькнула фигура, и я чисто на рефлексе разрядил туда остаток обоймы. И снова откатился, теперь уже под колеса убитого «роллинга».
Трясущимися руками я поменял обойму. Она была последняя…
Возле бампера лежало тело, и оно не шевелилось – замер и я.
Противный металлический запах крови и горелой резины резал ноздри. Я почувствовал, как маслянистая жижа капает на мою шею.
Я выскочил наружу, в меня уже никто не стрелял – но страшную картину озаряло пожарище горящего «шермана»… трупы… в основном обгорелые. Кто-то еще корчился в конвульсиях… Я с отвращением сплюнул на землю и, глубоко вздохнув, окончил их мучения двумя выстрелами – будут должны два талера. Хотя нет – плюс пятнашку за «коготь», и вообще… моя машина… Они не расплатятся…
Глава 5
Папа и схватка с призраками
Опять времени нет… отчего так со мной? Руки трясутся, как в подземке на стрелках, а в голове какое-то гудение, будто в паровом котле закупорило клапан давления…
Мне не нравится все! Но мне нравится, что я живой… это очень странно – но мне так и хотелось…
Я подошел к багажнику моего убитого автомобиля – там лежала фляга с ромом, чудом не простреленная.
Меня колошматило, как отбойный молоток, и я, запрокинув голову, сделал три больших глотка… На последнем слегка подавился и закашлялся.
От этого по моему туловищу прокатилась волна тепла… Зодиак великий… как же хорошо жить, даже плохо жить – это хорошо…
С трудом забравшись на крышу своего расстрелянного «роллинга», я ухватился за край навеса пакгауза, подтянулся и прополз пару метров, чтобы сбросить саквояж на землю.
Я принял решение, как мне казалось, – единственно верное. Я поеду к Папе Монзано сам. Иначе эта проблема не решится… то есть можно, в принципе, действовать через жандармерию…. Но так неправильно… Меня просто многие не поймут…
Да, я понимал, что я идиот (хотя, кажется, идиот – это человек, не принимающий участия в общественной жизни).
Но я должен отыграть именно это, а не хитрого лгуна. Скорее всего, стопроцентной защиты это не даст, но это гораздо лучше, чем потерять лицо в глазах мафии, управляющей многими сферами нашего города.
Конечно, я попытался завести «роллинг», просто стоило попробовать.
«Шерману» разворотило половину корпуса, но «паккард» был почти «живой», так, задний бампер помят и краска опалена на багажнике.
Я вынул из своего «роллинга» буксировочный трос и привязал его к «паккарду», не хотелось бросать своего «коня», пусть и люди Бреггера ломают голову. Хотя наследил я тут прилично: всех гильз не соберу, да и не в этом вопрос – если за меня взялась мафия и я пострелял ее боевиков (а что мне оставалось-то?), значит, все очень скверно и кто-то меня заказал. А заказ-то не выполнен…
Привязав свой «роллинг» за буксировочный крюк «паккарда», я, чувствуя рвотные позывы, переезжая обгорелые тела, лежащие на грузовой площадке, тронулся к выезду. Затем, переключив передачу, решительно выехал в сторону Монтгомери-стрит.
Да, ехать с прицепом было неудобно, да что там говорить – на каждом перекрестке я тормозил заранее и пытался сделать все аккуратно.
В задний бампер постоянно бился мой любимый «роллинг», прошитый насквозь автоматными очередями.
Даже уличные проститутки пытались мне объяснить, что не стоит так ездить по городу – показывали пальцами и что-то кричали. Я и сам все понимал… Хорошо, не повстречались копы.
Дом Папы Монзано находился на Арчер-стрит, в принципе, рядом – на востоке от Монтгомери-стрит. В голове моей что-то стучало, наверное, пульс…
И когда я был готов уже ко всему, свернув на Арчер-стрит и во дворы, меня немного попустило. И я задал себе резонный вопрос: а не Снежным ли Демонам ты потворствуешь? Не в ловушку ли загоняешь ты себя, Заг?
Но мозг еще не вступил в свои права – моим телом правили гормоны, или что там умники говорят… Адреналиновый откат только-только начинался.
Я затормозил с большим трудом, и «роллинг» едва не въехал «паккарду» в задницу (хорошо, я сразу за ручник не дернул).
Да, хреновый из меня буксировщик.
У крыльца четырехэтажного особняка меня встретили люди с оружием.
– Тебе что здесь, автосервис? – спросил один из них, с бугрящимся лацканом пиджака.
– Я к Папе, – бросил я небрежно, быстро метнулся и сказал: – Моррисон. Понял, чучело?
Они только такое обращение и понимают, ибо шестерки.
А я спокойно, как перед смертью или серьезным экзаменом, вышел и, открыв багажник, вынул треклятый саквояж.
Я немного знал Папу, но не сказать, что он мне был другом или просто хорошим знакомым… когда-то да – он был моим боссом. Но это было в юности. Когда я был глуп и неопытен. Хотя кто сказал, что я изменился?
Тут вопрос не в том, умен я или нет, вопрос в том – понимаю ли я что-либо?
– Покури пока, – сказал один из его бойцов, – не делай только резких движений.
Я и не делал. Но курить не стал – всю дорогу курил.
Потом ко мне подошли сзади, схватили за локти и надели на голову вязаную черную шапку. Это у них так принято, хоть меня это и бесило.
Шли мы по паре лестниц и двум коротким коридорам – при желании сориентируюсь.
