Добрый вечер, доброй ночи,Залезай под одеяло.Розы спрятали бутоны,Даже солнышко устало.Засыпай, малютка.Завтра будет утро.Но никакая магия в мире не может облегчить мучения. Ребенку всегда будет недоставать части своего сердца, той части, которая была вырвана из его чрева с грубой силой. Останется рана, которая никогда не перестанет кровоточить, как бы часто солнце ни касалось горизонта.
Мы достигаем вершины холма, и мое сердце разбивается вдребезги.
– Так много? – всхлипываю я.
Десятки столбов дыма поднимаются к небу над холмами. Я слышу треск костров, слышу крики умирающих и знаю, что не смогу спасти ни одну из них. Я не могу сделать ничего.
Малышка беспокойно ерзает на моих руках и смотрит на меня опухшими глазами. Я должна быть сильной! Я должна быть храброй! Но не могу остановить слезы.
– Ты считаешь чудовищами нас, фей. Посмотри на свой собственный народ! Посмотри, что они делают! Они убивают невинных женщин своего рода. – Мне плохо, мне так плохо.
– Страх… – начинает охотник на ведьм, но я прерываю его.
– Ни один народ не делает со своими ничего подобного, – кричу я. – Ни звери, ни эльфы, ни русалки! Только человек способен на такую жестокость!
Он смотрит на горизонт, на черные столбы. Каждый из них означает чью-то закончившуюся жизнь, жертву страха. А потом – тихо, чтобы не услышала малышка:
– А разве ты не охотишься на своих сестер?
Это совсем другое, хочу воскликнуть я. Но я знаю, что это неправда. Я преследую, я убиваю себе подобных. Единственная разница в том, что мной движет не беспричинный страх, а месть. Обдуманная и хладнокровно рассчитанная месть.
Я вытираю слезы со щек.
– Несправедливость, которую люди выказали по отношению к нам, теперь обрушивается на них, – говорю я. – Ничто не остается незапятнанным, ничто не останется безнаказанным. Мы – семя людей, они – наше. Вечный круговорот. Это, охотник на ведьм, судьба. Мы все просто фигуры на карте, настолько большой, что даже я не могу охватить ее разом.
Юноша громко смеется. Малышка у меня на руках испуганно смотрит на него.
– Судьба. – Он оставляет слово таять на языке и, ничего не добавив, продолжает свой путь. Я следую за ним на некотором расстоянии. Неужели он не понимает, что все мы играем только одну роль? Одно уготованное нам предназначение из тысяч предназначений? Судьба – она направляет нас.
Никто по-настоящему не свободен, ни мы, дети-феи, ни люди.
Охотник на ведьм – человек, даже если едва ли похож на них.
– Быть человеком. Что значит быть человеком? – кричу я ему вслед.
– Как ты собираешься это понять? – слышу я его ответ. – Тебе ведома лишь ненависть к собственным сестрам и желание отомстить.
– Люди тоже ненавидят, – возражаю я.
– Естественно. Но еще они боятся. Ты когда-нибудь испытывала страх? – Он останавливается и смотрит на меня. – Когда мы добрались до туннеля Пожирательницы детей – ты испугалась?
Я крепче прижимаю девочку к себе.
– Да.
– Зачем ты взяла девочку с собой? – спрашивает он не враждебно, а скорее, с любопытством.
Потому что я бы не вынесла, если бы она испытала то же, что и я. Если бы она стала такой же, как я. Но я не могу этого сказать. И ничего не говорю.
– Ради себя или ради нее? – Он продолжает свой путь. Я растерянно смотрю ему вслед.
Любить и быть любимой… И постепенно я осознаю разницу.
– Нет, – кричу я. – Не ради себя. Я ничего не выигрываю. Только она, она теряет все.
– Испытываешь жалость, ведьма? – вопросительно оглядывается он через плечо. – Ты действительно… странная.
– Нет, я человечна, человечна, – шепчу я.
Он смеется, но смех его звучит безрадостно и жестоко.
