лишь за секунду преодолевая разделяющее нас расстояние. Вот и все, у меня не остается ни малейших шансов на бегство. Даже если мне удастся вырваться, передняя дверь заперта, а ключи в сумочке в комнате для персонала.
Наверное, настал тот самый момент, когда приходит осознание неминуемой смерти. Я как-то читала о людях, переживших подобное чувство — кульминацию всех страхов и сожалений. Сама-то я надеялась мирно помереть без таких эмоций, где-нибудь за девяносто.
Да уж, не таким мне представлялся собственный конец — быть задушенной верзилой в дурацких шмотках.
Который тем временем останавливается перед прилавком.
«Бет, миленькая, только не обделайся. Такой позор будет в заключении патологоанатома».
Я смотрю на него снизу вверх, но выражение лица моего палача как-то не вяжется с намерением убийства. Не видно ни угрозы, ни злобы. Скорее озадаченность и даже любопытство.
Незнакомец снова медленно осматривается по сторонам, словно бы пытаясь понять, где находится. И пока он вертит головой, я изучаю его внешность. Пышные бачки, стоящие торчком темные волосы. Густые усы, свисающие по обеим сторонам рта, в стиле мексиканского бандита или современного хипстера.
Мужчина вновь заговаривает:
— Чертов книжный магазин! Вот те на!
Голос ровный, чуть с хрипотцой, характерной для заядлого курильщика.
Я пытаюсь определить его акцент. Лондон? Несомненно. Рабочие кварталы? Вероятно.
— А ты, я посмотрю, болтушка, — добавляет он.
И без всякого предупреждения развязно потягивается и зевает во весь рот. Пытаюсь снова завизжать, но не хватает воздуха, я едва дышу.
Футболка едва не рвется на его мощной груди. Не знаю почему, но у меня подозрение, что таким торсом незнакомец обязан отнюдь не качалке. Руки тоже мускулистые, однако непохоже, что от работы с железом изо дня в день. Да и брюшко, свисающее над ремнем, отнюдь не свидетельствует об усиленных тренировках в тренажерном зале.
Тем не менее на вид ему ничего не стоит порвать меня пополам.
Он наклоняется ко мне и машет руками у меня перед самым носом. Я машинально отшатываюсь, но позади стена.
— Эй, есть кто дома?
Мне приходится по-настоящему приложить усилия, чтобы выдавить:
— Кто… вы… такой?
— Слава яйцам! Я уж думал, ты немая. Клемент меня зовут.
Я натужно сглатываю и пищу:
— Чего вы от меня хотите, мистер Клемент?
— Да не мистер. Просто Клемент.
— Чего… вам от меня надо… Клемент? — мямлю я. — Вас послал Стерлинг?
— Кто-кто?
— Дэвид Стерлинг.
— Что за мужик? Не слыхал о таком.
Даже не знаю, хорошая это новость или плохая.
— Тогда почему вы здесь?
— Потому что ты меня вызвала.
— А? О чем вы… говорите…
— Да об этой фигне, начиная с «нужды» и заканчивая «алхимией». Я твой скакун, пупсик.
Он ухмыляется. Ему не помешало бы обратиться к стоматологу.
— Ничего не понимаю, мистер… Клемент. Какое отношение эти стихи имеют к вашему появлению?
— Да это не стихи. Это… ну, не знаю, типа молитвы. Тебе нужна помощь, вот они и послали меня.
— Кто «они»?
— Да откуда мне знать, — он пожимает плечами. — Пупсик, я всего лишь делаю свою работу. Ты читаешь чертов стих — и вот он я.
Похоже, этот детина все-таки не собирается меня убивать. Во всяком случае, не прямо сейчас. Первоначальный страх немного отступает, но теперь кончается терпение.
— Не хотела бы показаться грубой, но я слишком устала для этого. Вы не могли бы просто уйти? Пожалуйста.
— Вообще-то нет!
— Но почему?
— А некуда.
— Вы бездомный?
— Типа того.
— Хм, а не могли бы вы обратиться в благотворительную организацию, например?
— Если бы все было так просто, — хмыкает Клемент. — Сомневаюсь, что они смогут мне помочь.
Тьфу ты, да каждая девушка слышала такое от своего парня. Когда я устала, со мной не слишком приятно общаться. Страх сменяется раздражением.
— Послушайте. Уж не знаю, чего вы хотите, но ничем не могу помочь. Вы не можете просто вернуться туда, откуда явились, а?
— Не могу.
— Да почему ж нет-то?
— Потому что меня нигде и не было. Я был мертв.
Ага, теперь все ясно. Ну конечно, псих. Другого объяснения и быть не может. Надо осторожнее.
— А, понимаю, — киваю я, пытаясь придать голосу сочувствие. — Значит, вы были мертвым?
Боюсь, снисходительности получилось больше, чем сочувствия.
— Был. И теперь я здесь для искупления.
— Так-так. И за что искупление?
— За прошлую жизнь. Понаделал кучу дерьма, которого, вероятно, не следовало.
— А вы принимаете какие-нибудь лекарства? Если нет, вероятно, следовало бы.
Верзила разражается хохотом. Смерть сразу же представляется мне не самой мрачной перспективой.
— Ты мне нравишься, — фыркает он. — Такая занятная, хоть и телка.
— Польщена.
— Но что-то мне подсказывает, что в чудеса ты не веришь.
— Нет. Не верю.
— А стоило бы.
— Послушайте… Попробуйте взглянуть на происходящее с моей стороны. Неделя у меня выдалась по-настоящему паршивой, а тут еще словно ниоткуда являетесь вы и заявляете, будто вы мертвец и ищете искупления. Только этого мне и не хватало!
Клемент поглаживает усы и вздыхает.
— Даже и не знаю, что сказать, пупсик.
— И, пожалуйста, прекратите называть меня пупсиком.
— Заметано, Бетани, — ухмыляется он.
— Вот и спасибо… Стоп. Откуда вы знаете мое имя? Я его не называла.
— Этого я тоже не знаю. Оно просто всплыло у меня в башке, когда я здесь появился. Бетани Луиза Дасти Бакстер.
У меня так и отвисает челюсть.
Кроме моих родителей, мое второе имя неизвестно никому. Папа был большим поклонником Дасти Спрингфилд, вот мама и решила сделать ему сюрприз и при регистрации моего рождения добавила вторым именем Дасти. Папа действительно пришел в восторг и тут же придумал мне прозвище «Маленькая Дасти». Я всегда стеснялась этого имени и никогда его никому не сообщала. И совершенно уверена, что отец был единственным человеком, обращавшимся ко мне «Дасти».
— Что значит просто всплыло у вас в голове?
— Да не знаю я. Видишь ли, к этой шабашке инструкций не прилагалось.
Похоже, меня угораздило нарваться не на убийцу, а на маньяка-преследователя. Как бы то ни было, шансы выпроводить его из магазина у меня практически нулевые, и лучше его лишний раз не провоцировать. Придется потакать сумасшедшему.
— Ладно, Клемент, — вздыхаю я. — Можете хотя бы рассказать, зачем и каким именно образом вы оказались в моем магазине в столь поздний час?
— Покороче или поподробнее?
— Покороче. Совсем коротко.
— Лады. А нельзя ли чашку чая? Умираю от жажды.
Я выдавливаю улыбку и осторожно выбираюсь из-за прилавка. Жестом пропускаю его вперед себя.
— За этой дверью комната для персонала. После вас.
Клемент неспешно идет в указанном направлении, а я за ним на безопасном расстоянии. Мелькает мысль рвануть
