через торговый зал и выброситься сквозь витринное стекло наружу. Пожалуй, не очень разумно.
Я щелкаю выключателем, и Клемент присаживается на краешек стола, сантиметрах в десяти от моей сумочки.
«Ах ты гад».
Что ж, плетусь в дальний конец комнаты и включаю чайник, стараясь лишний раз не поворачиваться спиной к незваному гостю. Краем глаза замечаю, что стул по-прежнему подпирает дверь черного хода. Как же, черт побери, этот тип тогда проник в магазин?
Сам же Клемент как будто нисколько не смущен всем этим спектаклем и неспешно оглядывает помещение.
Мне приходится подстегнуть его.
— Ну так рассказывайте, — вздыхаю я. — Что вам здесь надо?
— Ага. Ты, пупсик, будь готова. Поверить довольно сложно.
— Слушаю.
— Ты просила о помощи, и меня послали на помощь. Я не могу никуда уйти, пока не совершу искупление и не помогу тебе.
— Это что же, вы вроде ангела-хранителя?
— Я разве похож на ангела? — фыркает Клемент.
— Хм, я бы сказала, вы больше походите на порнозвезду семидесятых. Только без обид.
— Да все нормально. Разок я и вправду вписывался на съемки.
«Фу-у-у!»
Чайник уже кипит. Я быстренько достаю из буфета две чашки.
— Сахар?
— Три.
Еще бы ему пузо не отрастить с такими дозами!
Разливаю по чашкам кипяток и бросаю пакетики. И тут же вспоминаю слова мисс Хендерсон. Надеюсь, Элеонора Рузвельт все-таки была права и я куда крепче той мочи, что собираюсь сейчас подавать.
Затем щедро сыплю сахар в одну из чашек и добавляю молока в обе. Осторожно передаю напиток Клементу, или кто он там, черт его побери.
— Твое здоровье, пупсик!
Господи, да перестанет он называть меня пупсиком или нет? Впрочем, сейчас это меньшая из моих проблем. Пусть.
Я отпиваю чаю с надеждой, что кофеин хоть немного снимет усталость.
— Итак, Клемент. Значит, вы здесь, чтобы помочь мне.
— Точняк.
— И, насколько я поняла, на самом деле вы мертвый?
— С 1975-го.
— Что ж, это объясняет ваш ужасный джинсовый наряд.
Он критически осматривает свое одеяние, затем поднимает на меня негодующий взгляд:
— Эй, а что с ним не так? Этот прикид стоил мне чертово состояние! Отхватил на Карнаби-стрит.
— В 1975-м?
— Не… Скорее, в 74.
Я киваю. Что ж, соответствует его легенде. Еще глоточек чая.
— И чем вы занимались в 1975-м, до того как… хм, умерли?
— Да всяким-разным.
— Разнорабочий! Просто великолепно! — вздыхаю я. — Мне нужен спасатель, а присылают специалиста по развешиванию полок!
— Не, я был не таким разнорабочим.
Мой дар небес делает огромный глоток и ставит чашку на стол.
— Я был решалой.
— И что это значит?
— Если у людей возникали проблемы, я их решал. Охранял, там, долги вышибал, ну и порой приходилось убеждать кое-кого, скажем так, изменить позицию по определенному вопросу. Работа разнообразная.
— Так-так. Если не секрет, как именно вы умерли?
— Стукнулся головой.
— Стукнулись головой?
— Ага. О крикетную биту. Не заметил.
— Так вы играли в крикет? — Я даже не пытаюсь скрыть своего удивления.
— Это произошло в два часа ночи. В одном из переулков Камдена. Так уж вышло, что я не надел белую форму.
— О!
Я отчаянно пытаюсь подавить зевок. Так, нужно выбираться из этой идиотской ситуации.
— Что ж, все это, конечно же, интересно, но у меня сегодня был трудный день, и сейчас мне хотелось бы отправиться домой.
— Класс! А то здесь собачий холод.
И он с воодушевлением встает.
— Простите, Клемент, но я имела в виду, что хочу поехать одна.
— Хм. Но ведь вам нужна помощь, так ведь?
— Пожалуй, что и нужна, но…
— Тогда обсудим по дороге. Где ваша тачка?
Жертва крикетной биты выжидательно смотрит на меня.
Ну уж нет, в мою машину он не сядет.
А потом вдруг вспоминаю. Вспоминаю, что нахожусь в данный момент в своем магазине по той причине, что прямо перед моим домом околачиваются прихвостни Стерлинга. Так, домой я не поеду, но и оставаться здесь желания у меня тоже нет.
Тут мне в голову приходит идея.
— Вообще-то, Клемент, кое в чем вы могли бы мне помочь.
— Я здесь именно за этим.
— У меня фара одна барахлит. Как думаете, сможете разобраться, что с ней такое?
— Да запросто, пупсик.
Мой гениальный план состоит в том, чтобы сесть в машину, запереться изнутри и, пока Клемент осматривает фару, дать газу. Понятия не имею, куда поеду, лишь бы подальше от этого психа.
— Только сначала мне нужно отлить, — заявляет мой герой. — Этот твой чаёк прямо насквозь прошел. Где у тебя тут толчок?
Я тычу пальцем в сторону туалета, и он грузно топает в указанном направлении.
Что ж, слабый мочевой пузырь Клемента предоставляет мне внезапную возможность для изменения плана. Смоюсь, пока он облегчается. Можно рвануть прямиком в полицейский участок и потребовать, чтобы в магазин отправили наряд арестовать психа. Для его же пользы, коли на то пошло — ему определенно требуется медицинская помощь.
Я хватаю сумочку и убираю стул от двери черного хода. Осторожно открываю ее и выхожу на холодный вечерний воздух.
С громыхающим сердцем ищу в сумочке ключи, нахожу, и чуть не падаю в обморок от раздающегося голоса:
— Добрый вечер.
Я вскидываю голову и вижу темный БМВ, припаркованный прямехонько за моим «фиатом» и полностью блокирующий выезд. Голос принадлежит одному из мордоворотов Стерлинга, который сидит за рулем и улыбается через опущенное стекло. Черт, они все-таки сообразили, куда я сбежала.
Бандюган выбирается из машины, за ним второй. Оба неспешно обходят мой автомобиль и встают рядышком метрах в трех от меня. Все пути для отхода перекрыты.
— Холодновато здесь, а? — осведомляется тот, что пониже.
Одежда у парочки темная, и их лысые головы плавают во тьме, как крутые яйца.
— Может, угостишь кофейком?
— Оставьте меня в покое, — скулю я.
— Прости, милочка. Никак нельзя. Приказ мистера Стерлинга. Кстати, насчет того, что нам нельзя развлекаться, он ничего не говорил.
И оба скалятся, не сводя с меня глаз.
— Пожалуй, нам стоит представиться, прежде чем мы познакомимся поближе, — продолжает низкий. — Меня зовут мистер Черный, а моего коллегу — мистер Синий.
«Это они под синяки, что ли, назвались?»
Мистер Черный делает несколько шагов в моем направлении, мистер Синий не отстает. Остается только бежать назад в магазин, к шизанутому Клементу.
И тут меня словно ошпаривает ужасной мыслью: да они же заодно! Одного заслали внутрь, заморочить мне голову, а эти двое снаружи перекрыли мне пути отступления.
Я угодила прямиком в ловушку.
Бросаю взгляд по сторонам, молясь о припозднившемся прохожем. Ага, размечталась. Ну кого понесет в этот тупик на ночь
