прелесть. И он свалял большого дурака, женившись на этой старой карге.
Он выпустил небольшое облачко дыма и поднял брови.
— А что собой представляет дочь? — поинтересовался Хильдинг.
— Хорошая девушка, — ответил я.
— Настоящая валькирия, — заметил он.
Теперь Хильдинг испытующе посмотрел на меня. Но я спокойно выдержал его взгляд. Никаких причин смущаться у меня не было.
— Не бери меня на пушку, — посоветовал я Хильдингу.
Некоторое время мы снова сидели молча. Я взял еще щепоть пшеничных хлопьев. И все жевал и жевал.
— В кассе благотворительного общества все деньги целы, до последнего эре, — сказал он. — Передавай привет тетушке Эллен.
Его голос звучал спокойно и сурово.
— Передавай сам, — ответил я. — Я тебе, черт возьми, не почтальон.
Итак, наши стаканы были наконец пусты. Мы встали и вышли из бара. Когда мы уже были на площади Фюристорг и собирались разойтись в разные стороны, Хильдинг наклонился ко мне и сказал:
— Что, собственно, творится с прекрасными валькириями?
Он перешел улицу и направился к стоянке такси. Я некоторое время смотрел ему вслед. Вдали расплывалась коренастая фигура в пальто, узких брюках и ботинках на каучуковой подошве. У него было кольцо с печаткой на мизинце и ровные белые зубы, и от него в любое время дня и ночи исходил легкий запах одеколона.
11. Турин
Была ясная холодная погода, но не слишком холодная, как раз в меру. Когда я вышел из дому, термометр показывал восемь градусов ниже нуля. Такая температура воспринимается как прохладная вода в жаркий летний день: она не пробирает до костей, а только взбадривает. Солнце поднялось уже довольно высоко на голубом небосклоне. Снег в Английском парке вспыхивал под ногами миллионами искр. Времени было минут десять десятого. Чудесное утро. Очутившись между главным зданием «Каролины» и выходящим в парк флигелем, я вдруг оказался в тени, которую отбрасывала библиотека. Холод сразу изменил свой характер: он стал резким и пронизывающим, и я пошел быстрее. Когда я возьму в университетской библиотеке заказанную мною книгу, надо будет позвонить Ульрике и вытащить ее на лыжную прогулку в Ворсэтра. Я должен непременно вытащить ее из дому, чтобы не трястись одному в душном автобусе. Если же мне удастся уговорить ее, то мы поедем вместе в машине старика. Но мне хотелось взять ее с собой не только ради машины. Все это время снега не было. И мы давно мечтали о том, что, когда наконец выпадет снег, мы поедем кататься на лыжах в Ворсэтра или куда-нибудь еще. Мы оба очень любили лыжи. И я давно ждал, когда же наступит этот день.
В библиотеке я зашел в экспедицию и получил нужную мне книгу. Потом я направился в главный читальный зал, так как мне надо было еще порыться в библиографическом каталоге. Там было сравнительно пусто. У западной стены за длинным столом сидело человек семь-восемь, не больше. Лучи солнца пробивались сквозь стеклянную крышу апсиды и освещали девиц, собравшихся возле барьера. Сквозь высокие окна зала тоже лились потоки света. Некоторое время я рылся в карточках, но нужной мне книги так и не нашел, а потом мне понадобилось пойти в туалет. Он находился этажом ниже. Я взял свою книгу и, пройдя через северный читальный зал, спустился по винтовой лестнице. Я дернул на себя серую дверь, ведущую в мужской туалет, и застыл на месте. Я почувствовал, как весь похолодел. Я увидел нечто такое, чего никак не ожидал увидеть, во всяком случае в это утро. На полу сидела Мэрта Хофстедтер. Она была мертва.
Туалет состоял из двух комнат: внутренней — с унитазом, и наружной, где были зеркало, умывальник и корзина для бумаги. Мэрта сидела под умывальником, прислонившись к стене. Ноги ее, неестественно белые, были вытянуты на полу. Голова слегка запрокинулась назад и свешивалась на одно плечо. Глаза смотрели на небольшую батарею, укрепленную на противоположной стене. Лицо было холодное и бледное. Шляпа лежала возле нее на полу, пальто было распахнуто. Из-под пальто виднелся серо-зеленый джемпер.
Не знаю, сколько времени я стоял и тупо смотрел на нее. Не каждый день мы натыкаемся на трупы людей, и особенно на трупы женщин в мужских туалетах. Когда ко мне снова вернулась способность соображать, я отпустил дверь, повернулся на месте и помчался вверх по лестнице. Ворвавшись в главный читальный зал, я заметил девушку, которая стояла за барьером в апсиде и жевала резинку. Я не бежал, а быстро шел, но настолько быстро, что читатели, сидевшие за столами, удивленно поглядывали в мою сторону. Когда эта девушка заметила меня, она перестала жевать, засунув резинку куда-то за щеку, улыбнулась и наклонилась над барьером. Я показал на телефон, стоявший возле нее, и сказал, чтобы она дала мне трубку. Секунду она колебалась, но выражение моего лица, очевидно, убедило ее, что речь идет о чем-то важном.
— Сначала вам ответит коммутатор, — сказала она, протягивая мне трубку.
Она нажала на белую кнопку, и в трубке послышался женский голос.
— Полицию, — сказал я отрывисто.
Некоторое время на коммутаторе царила мертвая тишина.
— Кто вам нужен? — спросила телефонистка через несколько секунд.
Она неправильно меня поняла. Она решила, что я звоню из полиции.
— Соедините меня с полицией, — сказал я. — Я звоню отсюда, из библиотеки.
— Теперь понятно, — сказала телефонистка. — Назовите номер абонента.
Это был один из тех голосов, которые механически повторяют заученные фразы, даже не слушая, что им говорят. Возможно, эта телефонистка читала в данный момент какой-нибудь еженедельный журнал и одновременно говорила со мной. Тогда я решил принять более энергичные меры.
— Послушай, — заорал я в трубку. — Соедини меня немедленно с полицией. И поспеши! А не то вылетишь с работы в одну минуту!
Трубка снова затихла. По-видимому, мой залп достиг цели. Девушка за барьером смотрела на меня так, будто хотела съесть.
— У вас есть телефонный справочник? — спросил я.
— Телефонный справочник? — повторила она тупо.
— Да, есть такая книга с номерами телефонов, — сказал я злобно.
В тот же миг телефонная трубка снова ожила.
— Ну как? — спросил я. — Долго мне еще ждать?
— Я соединяю вас с полицией, — закричала телефонистка, чуть не плача. — Я здесь совсем недавно и…
В трубке что-то шипело и пищало. Насколько я понял из ее слов, ей надо было содержать мать и двоих детей.
— Мне нужна полиция, — прервал я телефонистку. — А об этом вы мне расскажете когда-нибудь в другой раз.
— Полиция… — повторила она.
Еще немного, и у нее начался бы истерический припадок.
