отступил недуг?
Павел принялся прислушиваться к своим ощущениям с неким фанатизмом, пытаясь выявить хоть малейший отголосок похмелья, однако, безуспешно. После пробуждения он чувствовал себя словно обновленным, мысли встали на свои места и впервые, за последнее время, Павел наконец-то понял, чего он хочет и что нужно делать.
– Так что там с тем колдовством? – спросил он у волхва, – Когда можно будет его осуществить?
– Можно будет только через два месяца и одну седмицу, – задумчиво ответил Еремей, – Никак не раньше.
Иван называл другие сроки, но волхву Паша верил больше. Он наконец-то встал с пола и подошел к окну. Свет, пробивающийся сквозь слюду, бил в глаза. Увидеть, что там за окном, через такое покрытие было трудно, лишь смутные очертания.
Приступ грусти, щемящей сердце, волной накатил на Пашу, он скучал по дому, прозрачным окнам и шуму машин с их вредными выхлопами. Заскучал по пластиковым бутылкам, дешевым чебурекам из кошатины и лжи на телеэкранах. Заскучал по мечтам об айфоне, большой машине и фирменных вещах.
Так же внезапно, как пришла эта грусть, пришла и решимость. Паша еще сам не знал, хочет ли он домой или это минутная слабость, однако другой цели на данный момент он не видел.
– И что… Что мне делать эти два месяца? – спросил он у Еремея, резко одернувшись, он отошел от окна.
– Как что? – улыбаясь, воскликнул волхв, – Готовиться будем. Ведь колдовство просто так не делается, нужно будет твое участие, а это наука.
– Ясно, значит, жить будем в деревне у тебя, или мне шалаш в лесу строить?
– У меня, хоть князь и приглашал остановиться у него, но мне здесь не уютно, много добра у меня в деревне, да и учить тебя легче будет, – собирая сумку, рассуждал старик, – А теперь на рынок, давай собирайся.
С этими словами он выудил из своей сумки еще одну, точь-в-точь такую же и вручил ее Павлу.
«Она что, бездонная у тебя, что ли?»: подумал Паша, разглядывая дно своей сумки. Ремешок для носки был сплетен из грубой, волокнистой нитки, похожей на шпагат. Снаружи дно было обшито тонким слоем кожи, хотя ткань выглядела и без того прочной, но не совсем приятной на ощупь.
Павел собирался положить в сумку свой нехитрый скарб в виде ложки, подаренной Иваном да зажигалки, однако волхв его остановил:
– Ложку за поясом носят, а огниво свое положи себе за пазуху, так не утеряешь, а в сумку еще будет что положить.
Паша выполнил указания без лишних вопросов, он уже привык доверять волхву.
– Теперь пойдем, – сказал Еремей, направляясь к выходу из покоя.
Коридоры терема казались уже привычными, и Павел плелся за волхвом безо всякого энтузиазма, глядя себе прямо под ноги, изредка кидая взгляд на спину спутника. Вскоре они оказались за крепостными воротами в толпе людей, которая, беспорядочно шевелясь, двигалась в сторону местного рынка.
Гомон, стоящий в торговой обители, перебивался лишь звонкими выкриками зазывал. Первые несколько минут Паша оглушенный проталкивался через толпу, стараясь не отстать от волхва. Но тот только ускорял шаг, люди расходились перед ним и смыкались плотной стеной перед Пашей. Это привело к тому, что седую, густо заросшую длинными волосами, голову и навершие посоха Паша из виду утерял. Он остался один в толпе. Так и не желая с ней слиться, он пытался идти против потока, плечи уже саднили от перенесенных тычков. Вертя головой по сторонам, он все еще пытался высмотреть волхва, попутно продвигаясь вперед. Ему казалось, что он правильно сохраняет направление и вот-вот догонит Еремея, ведь тот должен заметить пропажу.
Внезапно толпа будто растворилась, оставив лишь редких прохожих, бродящих мимо лавок. Сами торговые лавки выглядели бедно, выбор был скуден, как и наполненность кошельков покупателей.
«И откуда все эти люди шли? Откуда вообще здесь столько людей взялось?»: недоумевал Паша, инерционно бредя дальше.
Не особо разбирая дорогу, он погрузился в размышления, пытаясь осмыслить все произошедшее с ним за последние дни. Он и сам не заметил, как свернул в какой-то переулочек, оканчивающийся тупиком. Тут он хотел справить нужду.
– Вот ты и попался! – послышался грубый голос откуда-то сзади.
Голос вернул Пашу в реальность, вырвав из забытья. Знакомый тембр голоса врезался в мозг, как айсберг в корабль. Сердцебиение участилось настолько, что казалось, будто бешено сокращающийся орган сейчас же прорвет грудную клетку и убежит восвояси. Едва обернувшись, Паша увидел ожидаемое. Опешив, он смог лишь потихоньку пятиться назад, но далеко не ушел, упал, и, приложившись мягким местом о столь неприветливую землю, он вымолвил лишь слабенькое:
– Ой…
Впрочем, падение лишь придало сил, он тут же начал бешено взрывать землю потными ладошками и ногами, отползая подальше от ужасного бандита с не менее ужасным кинжалом. Именно этого головореза Павел имел счастье встретить, прячась в туалете возле дома Ивана.
Вторая их встреча грозила Паше очень плохими последствиями. Бандит не торопясь подходил ближе, медленно водя из стороны в сторону широким, блестящим на солнце кинжалом.
– Недолго ты прятался, недолго тебе и жить осталось, собака, – процеживая каждое слово сквозь зубы, угрожал убийца.
Каждое его слово было переполнено лютой ненавистью, и Павел отчетливо понял, что пощады выпросить никак не удастся. Тогда Паша все-таки встал, и даже успел развернуться, чтобы броситься бежать, пусть и был в тупике, но стена его пугала меньше кинжала. Он с силой подал тело вперед, но его голова встретилась с невесть откуда взявшейся дубинкой.
Тонкая, теплая струйка крови, пробежав ото лба до подбородка, робко скользнула под рубашку, окрашивая ее в красный цвет, будто стремясь дополнить узор орнамента на воротнике.
Полностью утерявший ориентацию, Паша рухнул, но частичка не угасшего сознания все еще принимала сигналы от окружающего мира. Какие-то крики, возня и лязг оружия. Все это отдалялось с каждым мигом, и вскоре Паша полностью погрузился в черную рябь, сменяемую кромешной тьмой и пустотой.
Глава 6.
– Долго ли он еще так пролежит? – вопрос был задан чистым, звонким голосом, принадлежащим девушке.
– Недолго, очнулся он, – с неожиданной лаской сказал Еремей, – Только прикидывается спящим.
Последнее было сказано со смешком. Послышались легкие шаги и шуршание одежды.
– И впрямь не спит, – девушка усмехнулась, и, быстро удаляясь, видимо, на бегу, крикнула, – Я за отваром и обедом!
– Беги, – тихо проводил девушку волхв и уже громче обратился к Паше, – Герой ты наш, не надоело тебе постоянно валяться и изображать из себя калеку?
«Надоело!»: подумал Паша, но вслух он смог лишь промычать:
– Ммм, хммммгм, – пытаясь открыть рот, он приподнял
