участие.
За вечер он успел заметить, что отношение присутствующих к нему довольно лояльное, все приветственно хлопали его по плечу и радостно улыбались.
Как только Паша попытался встать с кресла, он почувствовал странную тяжесть в ногах, но вмиг поборов внезапно нагрянувшую немощь, он как можно скорее выдвинулся к танцующим. Толпа радостно приняла его в свои объятия. Все кружилось вокруг него, закручивая его в вихрь из людей и не стихающей музыки. Один из музыкантов яростно лупил в бубен, все ускоряя такт. Алкоголь, доселе покоившийся в Пашином желудке, не менее яростно стал стучаться Павлу в голову. Потеряв контроль над своими движениями, он каким-то непостижимым образом оказался вне танцующей толпы. Дойдя до стола, он плюхнулся обратно в свое кресло и, не раздумывая, присосался к еще не опорожненному кубку. Последнее, что он увидел, была улыбка Еремея, который что-то прошептал, коснувшись пальцем Пашиного лба.
Глава 4.
Хлопок, раздавшийся, казалось бы, в самой голове, вызвал волну острой боли в лобной части мозга и до макушки, оставив за собой протяжный звон в ушах, подобный звону колокола.
– Эй, ты, хватит спать! – перебивая звон в ушах, настойчиво окликнул спящего бодрый голос, – День уж на дворе, а ты все под лавками валяешься.
«Что за? Почему мне постоянно так плохо здесь?!»: подумал Паша, ощупывая себя и окружающее пространство. Глаза еще не открылись, и, познавая мир через осязание, Паша обнаружил себя на полу под лавкой или столом. Видимо, вчерашняя попойка закончилась для него именно тут. Происходившее вчера Паша помнил смутно. Чтобы хоть как-то придти в себя, собрав волю в кулак, он рывком поднял торс и уперся спиной в лавку, таким образом, зафиксировав себя в положении сидя. Однако долго сидеть ему не удалось. Так и не открыв глаз, он с грохотом упал обратно на пол вместе с покосившейся лавочкой, которая, в данной плоскости, весьма плохо выполняла функцию опоры для заблудившихся во времени алкоголиков.
Смешно размахивая руками, Паша все-таки смог перебраться через лавочку, на которую упал, и снова сесть, на этот раз без опоры. Головная боль, до этого дремавшая где-то в глубинах сознания, взрывом выбралась наружу, заставив страдальца положить голову на колени, предварительно обхватив ее руками.
Так, тихо покачиваясь и неистово елозя руками по волосам, в старании перебить дикую боль в голове, Паша сидел около минуты. Придти в себя не удавалось. Внезапной волной хлынули воспоминания. Князь, крики, выпивка, танцы и финальный аккорд в виде тычка пальцем в лоб от Еремея.
– Козел, – тихо пробормотал Паша, пытаясь сжаться в комок, так чтобы стать как можно меньше и спрятаться от мира. Но мир, в лице Еремея, ждать себя не заставил.
– Я кому сказал, вставай! – уже настойчивее и громче, почти крича, повелевал Еремей, – Вон и лавочки развалил, убирать тут, небось, не станешь?
С этими словами волхв вплотную подошел к пьянице, постукивая посохом о деревянный пол, и, взяв его за плечо, одним рывком поставил того на ноги.
« И откуда в тебе столько дури?»: хлопая наконец раскрывшимися глазами, удивился Павел.
Не решившись сопротивляться, он принялся протирать мигом заслезившиеся глаза тыльной стороной ладони. Одновременно пришлось пританцовывать, разгоняя кровь в затекших ногах.
– Нельзя было меня до комнаты довести? – довольно агрессивно спросил Паша, – Обязательно эти твои штуки с пальцами было применять?
– Укладывать пьяниц по кроватям дело не благое, – резонно заметил волхв, – А вот усмирить буяна, это работа для волхва.
Воспоминания хлынули новой волной, с уже большей яркостью и подробностями.
То, что вчера казалось веселым и забавным, сегодня вызывало лишь стыд. Сам не зная, покраснел он или нет, Паша принялся усиленно тереть глаза, что бы заглушить нахлынувшие ощущения. После он и вовсе отвернулся от волхва, делая вид, что осматривает комнату.
– Ладно, пойдем за мной, дел у нас сегодня еще много, – проворчал Еремей, отпрянув от посоха, на который опирался.
Ухватив первый попавшийся кувшин со стола, Паша робко засеменил вслед за удаляющимся волхвом.
Уже опостылевшие пустые коридоры терема преумножали звук постукивающего посоха, гул которого отдавался невыносимой болью в Пашиной голове. Вскоре эта канонада в голове была окончена, устало опершись о стену, Павел допивал остатки жидкости в кувшине, пока волхв отпирал двери. К Пашиному счастью, в кувшине было пиво, даже несколько прохладное. Оно освежающим, прогоняющим недуги, ручейком протекало от горла к желудку, оседая там холодным озерцом. Как только с кувшином было покончено, замок на двери щелкнул, и та отворилась, роняя робкую полосу света в мрачный коридор.
– Заходи, – позвал за собой Пашу волхв.
Внутри комнаты ничего не поменялось. Свет ярко бил из слюдяных окон, но особой жары не создавал.
– Хворь отступила, или отвару дать? – буднично спросил волхв.
Пытаясь понять суть вопроса, Паша повертел головой и понял, что хворь никуда не отступила.
– Отвара я бы сейчас хлебнул, пожалуй, – с трудом выговорил Павел, тяжело глотнув вязкую слюну.
Услышав это, Еремей принялся копошиться в своей сумке. Вскоре он выудил оттуда бутылек и довольно причмокнул, понюхав содержимое.
– Вот, выпей сие, – наливая в деревянную ложку снадобье, прокряхтел волхв, – это зелье прогонит твой недуг.
Передав ложку похмельному Паше, Еремей с нескрываемым интересом уставился на подопытного. Не обращая внимания на столь странный интерес и вспоминая чудесное действие прошлого эликсира, Паша мигом проглотил содержимое ложки. Дрожащими руками он вернул ложку обладателю, пока не ощущая эффекта.
Сладкая жидкость, с до боли знакомым привкусом, минула рот, тихонько скатываясь вглубь, где мирно покачивалось недавно выпитое пиво. Внезапной волной в голову ударил дурман, на Пашином лице появилась дурацкая улыбка, на краях губ проступила слюна, руки безвольно обвисли, ноги подкосились, и, глубоко выдохнув, пациент, как мешок, рухнул вниз.
Космос… Полеты к звездам, ощущение невесомости… Полная свобода действий и внезапный рывок вниз.
– Где? – слова потухли на губах, оставшись несказанными.
В ответ было лишь молчание. Обнаружив под лицом пол, Павел перевернулся на спину, пытаясь понять, что же произошло. Головной боли не было, впрочем, кроме вялых, запоздавших мыслей, там вообще ничего не было.
– Ну, как? – раздался голос где-то над головой.
Этот голос послужил детонатором мыслительного взрыва, тут же вспыхнувшего в голове у Павла. Вспомнилась по-новой пьянка, ее последствия и лечение. В голове все еще царила легкая сумятица, но она была скорее очищающей, нежели убивающей рассудок.
– Серьезное лекарство, – протянул Паша, покачивая головой, словно перекатывая что-то внутри нее.
– Да, позавчера только его придумал, вот, сварил, на тебе попробовать, – довольно потирая руки, сказал старец, – Как ощущения, голова не болит,
