покоробило, я сходил за топором и со всего размаху ударил Трофимова обухом по голове. Он немного подергался и притих. Сожительница проснулась и стала умолять меня, чтобы я ее не убивал. Я приказал ей одеться, а сам, стащив труп Трофима на пол, топором стал отчленять его конечности и голову. Увидев такое, Майя потеряла сознание, присев на пол возле кровати. Подумав, что она донесет на меня в милицию, решил убить и ее, ударив по голове обухом того же топора…»
— Да такое невозможно читать! — воскликнула Кристина, откладывая протокол в сторону. — Какая страшная безысходная жестокость! Неужели на свете существуют такие люди?!
— Бывают и похуже, — ответил Журавлев, открыв глаза.
— Что может быть похуже этого нелюдя! — отчаянно крикнула жена, схватив протокол и тряся им перед лицом мужа.
— Кристина, если тебе тяжело, то не читай. Успокойся и иди пить чай, я сам дочитаю.
— Нет уж! — решительно воскликнула она. — Раз начала, то и закончу! Хватит бояться каких-то ублюдков, с такими надо бороться всем миром! Вот это должны читать все нормальные люди, чтобы быть готовым дать решительный отпор всяким убийцам и насильникам!
— Кристина, я же говорил, что ты у меня самая отважная женщина, — улыбнулся супруге Журавлев. — Раз настаиваешь, то читай дальше.
Сходив на кухню и выпив холодной воды, Кристина вернулась на место и продолжила чтение:
«…но попал вскользь, поэтому ударил второй раз уже лежачую. Этой ночью я выкопал яму возле свинарника и похоронил там Майю. Наутро положил голову Трофима в пакет и на автобусе поехал в другой конец города, где выкинул с расчетом, чтобы его смогли обнаружить люди. Таким образом хотел запутать милицию, мол, убийство совершено в другом месте. Вернувшись домой, похоронил тело Трофима сверху Майи, засыпав его землей вперемежку с опилками, навозом и травой. Оставались конечности Трофима. Я принес их к захоронениям, чтобы также закопать в землю, но меня осенило. Свиньи хрюкали, требуя еду, и я, недолго думая, побросал конечности в свинарник…»
— Меня сейчас вырвет, — со страдальческим выражением лица простонала Кристина. — Поступки этого человека настолько омерзительно чудовищны, что я начинаю сомневаться: человек ли он вообще? А представь себе, если бы этот зверь попал к соседям в дом. Он бы с хозяевами расправился не менее жестоко, чем со своими собутыльниками. Спасибо тебе и нашему сыну за то, что спасли людей от ужасной смерти. Костя, я никогда раньше не старалась вникать в твою работу, считая ее рутинной милицейской службой, а теперь понимаю, что ты всю жизнь соприкасался с такими мразями и страшными людьми, потому-то у тебя сердце больное всего в сорок четыре года. Ни одно сердце такого не выдержит! Костя, ты правильно поступил, отправив сына работать в уголовный розыск? Не повторит ли он твою судьбу, твои болезни?
— Ну, судьба у меня очень даже хорошая, а все благодаря тебе, — с улыбкой ответил муж и, притянув жену к себе за руку, вновь поцеловал в щеку. — А болезнь я себе нажил по своей вине, вовремя не лечившись и не слушая рекомендаций врачей. Ты, Кристина, теперь смотри за Виктором, чтобы он не повторил моих ошибок, и все у него будет хорошо. А его первые шаги в уголовном розыске меня обнадеживают — он очень толковый и рассудительный парень, из него выйдет хороший сыщик.
— Весь в отца, — улыбнулась Кристина и приступила к чтению:
«…рассчитывая, что они обглодают кости. Свиньи, не кормленные несколько дней, с жадностью набросились на конечности, вырывая из костей мякоть. На следующий день останки Трофима собрал в мешок и выкинул в ближайший мусорный бак.
Вопрос: — В каком состоянии были останки?
Ответ: — Кистей рук и стоп не было — их съели свиньи. Оставались большие кости, которые животные не смогли перегрызть. Когда собирал останки, не досчитался одной кости — очевидно, ее свиньи затоптали в грязь. Сегодня эта кость и обнаружена в свинарнике.
Вопрос: — Как собирались поступать с телами убитых вами людей?
Ответ: — Убедившись, что свиньи едят человечину, хотел их скормить свиньям, но как-то не доходили руки.
Вопрос: — А теперь расскажите обстоятельства вашего задержания. Как вы оказались ночью во дворе чужого участка?
Ответ: — Пошел за хлебом.
Вопрос: — Вы пытаетесь ввести следствие в заблуждение. Во время осмотра дома Шелковниковой на столе находилась буханка вполне съедобного белого хлеба. Зачем вам дополнительно понадобился хлеб?
Ответ: — Хочу сделать заявление. Я готовил еще одно преступление, в чем полностью сознаюсь и прошу это отразить в протоколе.
Вопрос: — Расскажите, какое преступление вы готовили и почему не смогли довести свой умысел до конца?
Ответ: — После убийств Шелковниковой и Трофимова решил покинуть Якутск. Хотел побыть в Иркутске, а потом уехать в теплые края, в Крым, например. Однажды поздно вечером, возвращаясь с уборной, заметил, что горят окна соседей. Забрался на забор и заметил внутри дома молодую красивую девушку, которая в одной комбинации за столом читала книгу. У меня появилось сильное желание овладеть ею. Хотел перепрыгнуть через забор и подойти поближе к окну, но меня остановило то, что во дворе бегает собака, которая, почуяв меня, могла залаять. Когда девушка выключила свет, вернулся домой, где у меня созрел план напасть на соседей.
Вопрос: — Расскажите подробно, что вы хотели сделать с соседями?
Ответ: — Как уже говорил, у меня появилось сильно желание переспать с той девушкой, а поскольку, это невозможно, я решил насилием принудить ее к половому акту. Заодно хотел разжиться там деньгами, чтобы уехать отсюда.
Вопрос: — Но там же находилась ее мама, что ты хотел с ней сделать?
Ответ: — Я же пришел с ножом. Скорее всего, убить. На следующий день снова наблюдал за ней, сложив из бревен штабель. Она, как и в тот раз, легко одетая, читала книгу. Когда она выключила свет, я пришел домой и стал готовить яд для собаки. Открыл мясную консервную банку и бросил туда предварительно размолотый тубазид. Перемешав, оставил банку дозревать до утра.
Вопрос: — Откуда вам известен способ приготовления яда?
Ответ: — Об этом знают все зеки-туберкулезники. В Иркутской колонии таким образом травили собак и пускали на мясо, ведь оно полезно для больного туберкулезом. Тубазид для человека безвреден, а для собаки — смертельный яд. Днем тушенку бросил за забор, к обеду соседская собака сдохла. Три дня поджидал, надеясь, что за это время соседи свыкнутся с потерей собаки и успокоятся, потеряв бдительность, а на четвертый день полез к ним, но там меня и задержали.
Вопрос: — Получается так, что вы готовили двойное убийство?
Ответ: — Да, я планировал убить обеих.
