— Не стоило, Александра. Как же ты? — пытается она возразить.
— У меня есть еще одна, — заверяю я. — Вы пока начните без меня, а я схожу за ней.
Переступив порог дома, невольно прислушиваюсь к звукам дома. Тишина. Странно.
Но буквально за несколько шагов до моей комнаты до меня вдруг доносятся обрывки приглушенных голосов из библиотеки, и я останавливаюсь, делаю шаг назад и прислоняюсь к двери ухом.
— Игорь, да пойми же ты: иначе мы можем ее потерять.
— Я понимаю, что вы хотите помочь ей. Я тоже этого хочу, но… правильно ли это? Не сделаем ли мы хуже? Она ведь меня даже видеть не хочет. Да и… не любит уже, — грустным тоном произносит Игорь.
— Поверь, она любит тебя. Просто ее любовь живет глубоко внутри нее, спит. Твоя задача — постоянным присутствием в ее жизни разбудить эти самые чувства.
— Я считаю, в этот раз стоит рискнуть. Я устала бояться ее ответной реакции на… да абсолютно на всё, Игорь! Я так больше не могу! Верни мне дочь, прошу тебя, — ее резкий, отчаянный голос переходит на жалкий шепот, с хриплыми нотками, в которых проскальзывает глухой крик о помощи.
Единственное, что меня останавливает не войти туда и не устроить этим двоим буйный скандал, хорошую такую взбучку за то, что те за моей спиной интриги плетут, — это безысходное состояние матери. Даже стоя за дверью, я могу представить, в каком она паршивом состоянии. Ну вот, говорю же, теперь она еще и плачет. Из-за меня.
Не способная больше выносить всего этого, я закрываю ладонями уши, мотаю головой, не желая более ничего слышать, и отхожу от двери. В конце концов я пришла за шляпой, поэтому направляюсь к себе. А глупые разговоры и эти безумные наполеоновские планы матери и бывшего парня меня совершенно не интересуют. Тем более что ничто не способно вернуть меня, как выразилась моя мать. У них ничего не получится, как бы они не старались и какие бы сверхъестественные попытки в итоге не предприняли. Прежней Алекс давным-давно уже нет. Пора бы смириться. Понятия не имею, на что они все надеются? Им моих слов не достаточно что ли? Сказала же, что прежней мне уже не быть. Ну сколько можно?!
Глава 13. Деда?
28 июня 2020.
Воскресенье.
Игоря после того разговора с моей мамой я не видела. Его уход остался мной незамеченным, и я не поняла, в чем в итоге заключался их план? Он даже не стал больше искать со мной встреч. Ничего не понимаю.
Время близится к вечеру. В глубокой задумчивости спускаюсь вниз. Сделав пару шагов в сторону кухни, застываю на полпути, оттого что краем глаза замечаю знакомый силуэт в дверях.
— Деда? — повернувшись, изумленно распахиваю я глаза.
— Не ждала, Алекс? — весело подмигивает он. — А вот он я. Вернулся! — и лучезарно улыбается, демонстрируя такие знакомые забавные морщинки в уголках карих глаз. — Встречай блудного деда, внучка! — Дедушка сбрасывает с плеча многочисленные дорожные сумки на пол и, подавшись вперед, спешит обнять ошеломленную меня. Я обмираю в его тисках, столь сильных для мужчины в его возрасте.
— Как… почему ты не предупредил, что приедешь? — растерянно интересуюсь я, когда он ослабляет объятия и я отстраняюсь. Поверить не могу, что он здесь, что наконец-то вернулся.
— Что такое? Ты не рада? — притворно хмурится он, сузив глаза. Его руки покоятся на моих плечах, а взгляд пронзителен, как у орла.
— Мой любимый дедушка вернулся, конечно же я рада! — со слабой улыбкой заверяю я. Я действительно рада, впервые за долгое время появилось что-то, что вызвало у меня счастливую улыбку. Довольно странное чувство. Забытое. А теперь вот словно возвращаюсь в прошлое.
— Нет, так дело не пойдет. С тобой что-то не так, — замечает дед. — А еще ты совсем пропала из сетей, не пишешь, на письма не отвечаешь. Я грешным делом подумал, с тобой случилось что-то. Нельзя же так пугать старика. Несколько месяцев от тебя ни слова, вот я и прервал тур по Бразилии, волновался за тебя, переживал, поспешил домой, чтобы тебя увидеть, сердце успокоить. А? Юная леди, что скажете в свое оправдание? — и с наигранным укором смотрит на меня, поправляет пальцами смешные усики.
— Скажу, что соскучилась по тебе очень, — с неожиданным смехом я порываюсь вновь обнять старика.
— Ах, хитрюга, — подмечает он, крепко прижав свое маленькое сокровище, то бишь меня, к груди, целует в макушку. — Увиливать ты умеешь, но я жду подробного отчета за все полтора года, прожитых без меня.
— Я же писала тебе, — возражаю я.
— Писала, а теперь расскажешь. Без утайки. Тем более что я тебя насквозь вижу.
Что верно, то верно.
Я с тяжелым вздохом признаюсь:
— Ты прав, деда, мне есть, что тебе рассказать. Только вот история тебе не понравится, — предупреждаю я.
— Это я уже понял, по твоему лицу разглядел. Да и улыбаешься ты мало. А-ну улыбнись, — просит он с добродушной улыбкой.
И я улыбаюсь. Так странно. Приезд деда меня немного оживил, пустота перестала тяготить душу. Что-то меняется во мне. Но хочу ли я этого? Не вернет ли это событие прежнюю Алекс? Меня вполне устраивает нынешняя Я. Эмоции ни к чему, от них только страдания. Так что беру себя в руки, отгоняю ненужный поток мыслей и бесполезных дум, и мы с дедом отправляемся в его комнату. А потом я обязательно покажу ему его кабинет. Новый кабинет со старым, неизмененным интерьером. Всё лежит так, как было в его прежнем доме, не зря я кропотливо раскладывала вещи, уделяя внимание мелочам, зная, как дед обожает порядок во всем. Ему понравится.
Сидя в дедовском кабинете, я с улыбкой наблюдаю, как его глаза оценивающе пробегаются по обстановке комнаты.
— Нравится?
— Будто и не переезжал, — весело замечает дед, садясь за стол. Ласково проводит руками по деревянной поверхности.
— Кстати, помнишь, я тебе писала еще в прошлом году о том, что нашла в нем тайник? — напоминаю я, указывая на «медвежий стол».
— Да-да, и рукопись Достоевского — я помню.
— Показать тебе, как она открывается? — Я становлюсь сбоку от него, дотрагиваюсь до первого выдвижного ящика и вопросительно выгибаю бровь.
— Ну давай, открой мне сие чудо, — снисходительно посмеивается дед в усы.
Путем нескольких уже известных мне манипуляций я без особых усилий раскрываю тайник. И перед дедом тут же возникает потайной "кармашек" ящичка. Чистый. Я хорошенько вычистила все грязные стенки от пыли и старины.
Дед сначала сосредоточенно изучает механизм, пустое днище, хмыкает, после чего укоризненно мотает головой, мол ты неисправима, Алекс: чистюля до кончиков пальцев.
— Что? Да, я не потерпела в твоем столе всю эту средневековую грязь. Кроме рукописи, пыли и всякого мелкого мусора, ничего там не было, не волнуйся. Я не уничтожала историю, будь спокоен, — заверяю я, положа руку на сердце. Буквально.
