Но Игорь по-прежнему не уходит, молча стоит позади меня, действуя мне на нервы.
Я прикрываю веки, пытаясь не закатить глаза. Ну что еще ему нужно?
Медленно встаю, в таком же темпе снимаю перчатки, швыряю вниз и разворачиваюсь.
— Что? Говори, — совершенно спокойно произношу я, смирившись с неизбежно надвигающимся разговором.
— Что случилось? Почему ты стала такой? — со всей серьезностью спрашивает Игорь. На его лице застыла гримаса боли.
— Какой — такой?
— Чужой и невыносимо далекой, — с вселенской тоской в глазах замечает он.
Надеюсь, мама ничего ему не говорила? Ни о коме, ни о бесчисленной веренице докторов в моей жизни, что называют себя психотерапевтами, с их "уникальными" методиками лечения? Нет, она не могла так со мной поступить, я взяла с нее обещание, что она ни за что и никогда никому не расскажет, что на самом деле со мной случилось. Как весь мир повернулся ко мне спиной в ту роковую ночь.
— А тебе не все равно? Что ты хочешь от меня? — устало отзываюсь и кошусь на ворота в ожидании моей гостьи. Он замечает мой отрешенный взгляд и вздыхает:
— Алекс, я знаю всё.
Сердце пропускает удар. Всё мое внимание сосредоточено на нем.
— О чем ты?
Помедлив пару секунд и взъерошив каштановые, блестящие на солнце волосы, Игорь отвечает, причем неожиданно откровенно:
— Алекс, я всех потерял. На протяжении всей жизни я терял всех, кого я люблю. Мне всего 28, а я уже похоронил всех родных: отца, мать, сестру, племянника. У меня никого не осталось. Я даже тебя потерял. Поначалу я не понимал, что своим поведением могу потерять еще одного близкого человека, а когда ты ушла… всё осознал, но было уже поздно. Ты исчезла, а я остался один, наедине с пустотой. Я долгое время не мог понять, что мне делать. Не знал, где ты, где тебя искать, даже твоя мать не знала… Знаешь, когда твоя подруга сказала, что ты улетаешь… когда рассказала мне всё, про этого психа, про похищение, про… — Игорь спотыкается на слове, но мы оба знаем, о чем он только что промолчал, на секунду прикрывает глаза, — я минут пять сидел столбом и пытался переварить услышанное. После помчался в аэропорт… Я опоздал, — с горечью произносит он. — И стало нечем дышать.
— Его посадили в тюрьму, — после нескольких секунд неловкой тишины ставлю зачем-то его я в известность. Ну, пусть хоть в этом будет спокоен.
По правде говоря, я уже подумала было, что он каким-то образом прознал обо всём случившемся. Но нет, он знает лишь про похищение. Наверное, я как-то должна реагировать, но не получается, мне абсолютно всё равно. А еще возникает мысль: почему раньше я ничего ему не рассказала? Что меня удерживало-то? Глупо. Я была поистине глупой. Но сейчас это не имеет никакого значения. Что было — то прошло. А теперь мы друг другу никто, а значит, ему вовсе необязательно знать жуткие подробности моей жизни. Мы стоим на параллельных дорогах, и наши пути боле никогда не пересекутся.
— Этого гада? — теряется Игорь. Видимо, совершенно не ожидал, что единственное, за что я ухвачусь из его душещипательной речи, — это психопат, покалечивший наши с Игорем судьбы.
— Да, — вкрадчиво говорю я, и после недолгой паузы добавляю: — И ты был прав, Игорь. Я убила твоего племянника. Так что держись от меня подальше.
Он ошеломленно смотрит на меня, вероятно, думая, что ослышался.
— Ты…
— Изменилась? Ты это уже говорил, — равнодушно замечаю я, отмечая позади Игоря идущую в нашу сторону Софию с ящиком аккуратных саженцев, нежно-розовых и белых роз для моего сада. Накануне вечером мы договорились с ней, что та подарит мне пару-тройку очаровательных сортов, великолепной живой изгородью растущих в ее оранжерее, поделится, так сказать, красотой.
— "Мне так хорошо с тобой. Пообещай, что не оставишь меня никогда". Помнишь? Ты говорила мне когда-то… А сама взяла и оставила. — В его глазах я замечаю застывшие блестящие слезы, однако это не мешает мне сказать следующее.
— Игорь… Константинович, вы оставили меня намного раньше. А теперь нам не о чем с вами говорить.
Мой бывший что-то порывается сказать, но не успевает. К нам со счастливой улыбкой на устах подходит София и вклинивается в наш бессмысленный, давно утративший связь диалог.
— Молодые люди, надеюсь, я вам не помешала? Розы требуют срочной посадки. Будет очень жаль, если саженцы завянут и пропадут, — поджав старческие тонкие губы, извиняющимся тоном говорит она.
— Конечно, София. Игорь Константинович уже уходит, а мы с тобой приступим к посадке. — Я беру из рук женщины деревянный ящик.
— А вы… не поможете? — она обращается к растерянному Игорю.
— Нет, ему пора, его моя мама уже заждалась, — отвечаю я за него, испепеляя недовольным взглядом.
— Вы к Светочке пришли? — удивляется София, а потом поворачивает голову ко мне и тихо шепчет: — А разве она не с Владимиром?
Но острый слух Игоря позволяет услышать даже почти беззвучный шепот Софии.
— Вы неправильно поняли, — мягко поправляет он ее, взяв себя в руки. — Я люблю Алекс. Любил и буду любить. Несмотря ни на что. И я не отступлюсь. А сейчас простите, должен откланяться, — и вежливо улыбнувшись старушке, гордо удаляется.
Провожаю взором этого упрямца, могучую фигуру, широкие плечи, уверенную походку. Волосы растрепались на ветру, светло-серая рубашка небрежно выпущена из-под свободных темных летних шорт, темно-коричневые мужские сандалии глухо стучат о камни садовых дорожек. Наконец Игорь заворачивает за угол дома, и я отмираю, поворачиваю голову к Софии.
— Ну что, приступим? — Но натолкнувшись на веселый, крайне загадочный взгляд женщины, тут же недоуменно спрашиваю: — Что?
— Нет-нет, ничего, — таинственно отвечает она, сдержанно улыбаясь и чуть мотая головой. А глаза смеются.
И я все понимаю.
— Нет, София, всё кончено. Мне больше не нужна любовь. Пусть этот Игорь катится на все четыре стороны.
— Хорошо-хорошо, — не спорит она. Но по ее лицу я вижу: она мне не верит. И я закатываю глаза, разворачиваюсь и направлюсь по извилистой дорожке к месту посадки. В самую глубь сада, где сосредоточены фонтан и решетчатая деревянная беседка. Думаю, новые розы хорошо впишутся в здешний ландшафт и красиво украсят стены беседки с наружной стороны.
Поставив ящик с саженцами у заблаговременно приготовленной клумбы, оборачиваюсь к женщине и только сейчас замечаю:
— Почему вы без головного убора? Вы же получите солнечный удар.
— Так торопилась к тебе, что оставила шляпу в прихожей, — с доброй улыбкой вздыхает она. — Но не переживай, со мной ничего не случится. Да и за полчаса управимся, как думаешь? — София достает из ящика молодой побег.
— Думаю, мне следует одолжить вам шляпу, — и я решительно снимаю ее со своей головы и аккуратно надеваю на нее.
