же свои маленькие мокрые дела, отважно взглянула в зеркало.
— Мать честнАя, я же хуже барабашки!
Огляделась в хозяйской комнате, где царил идеальный порядок и кристальная чистота, будто Яровой сюда только по праздникам заходит. Трогать ничего не решилась, так что смочила водой из-под крана ладони, чтобы потом пальцами привести шалаш на голове в подобие волос.
Резинка потерялась, а моя пижамка с трусами остались… да …чёрт! Они же на кухне остались! Варвара Петровна встаёт рано, если она увидит наши вещи, разбросанные по её территории, да в придачу мои «милые» засосы на шее и плечах, то не надо быть гением арифметики для правильного ответа. Вот совсем не хочется стать «давалкой» в глазах милой женщины.
Развернувшись на одной ноге, быстро вылетаю из ванны, собираясь в короткий спринт преодолеть расстояние от спальни до кухни. Но забег выходит уж больно короткий из-за непреодолимого препятствия в виде широкой мужской груди.
— Дьявол, Захар! — кряхчу я и тру нос, ушибленный об его литые мышцы.
— Не сегодня. У меня нынче в аду выходной, — иронизирует этот гад с красивой ухмылкой на пол-лица. — А вот ты явно торопишься на костёр инквизиции? Или от него?
— Яровой, если в тебе неожиданно проснулся стендапер, то я очень счастлива за тебя, но блин, как-то не вовремя, — отсекаю все ненужные мысли, находящиеся ниже его талии, и дёргаюсь в сторону.
— Не так быстро, Ванилька. Куда? — и мужская рука как наручник виснет на моём запястье.
— На кухню.
— Водички испить?
— Вещички собрать, — копирую его тон и снова дёргаюсь в сторону. — Ну, пусти.
— Успокойся, Земляникина. Пока ты дрыхла, пуская слюнки, в моей постели, я спустился вниз и устранил улики нашего прелюбодеяния.
Наконец-то паника отпускает меня, и я вижу мир более четко. Мой работодатель … с ним что-то не так.
— Захар Пантелеймонович, вы случаем, когда на кухню спускались, виски на душу не принимали? Может, у вас тоже пунктик — после секса пропустить пару стаканчиков.
— Это с чего такие выводы? — дёргает меня за собой, как буксир, что тянет по направлению к кровати.
— Откуда такая жизнерадостность и вера в женщин? — поддергиваю повыше болтающуюся вокруг меня простынь, чтобы в случае чего ещё эпично не грохнуться.
Краем глаза замечаю знакомый цвет авокадо. Моя пижамка аккуратно висела на спинке стула, а на сиденье, как на витрине магазина, красиво расположились трусики. Боже! Стыдно!
Вырываю руку из расслабленного мужского захвата, даже забывая, что задала мужчине вопрос.
Сгребаю нижнее бельё в кулак и прячу в складках ткани.
— Вероника, это ещё глупее, чем всё время кутаться в простыню, — Яровой складывает руки на груди, кивая головой в сторону моих трусов.
— А как по мне, ещё глупее расхаживать передо мной в одних боксерах с выпирающим хоботом слона.
— Действительно, Ники. Давай поговорим об этом. Может, мне и трусы снять для связки диалога? — зло рычит Панталонович.
— Нет, — истерически воплю я, так как сейчас при свете дня мы впервые такие голые и беззащитные.
Лёгкая паника сковала мозг, не давая возможности решить, как правильно себя вести в этой неразберихе, но только до момента, когда раздался удивлённый голосок.
— Папа?
Теперь в голове наступил сплошной коллапс.
— Папуля, а где… ой, Ники, ты здесь? — Лика, потирая кулачком сонные глазки, заходит в спальню.
Отрываю взгляд от ребёнка, но впервые, а то, может быть, и в последний раз вижу ошарашенную моську Ярового.
Эх, придётся снова спасать мир самой. На мужиков порою никакой надежды.
— Я здесь ищу кое-что, Ванилопа, — голос от ночных стонов и нервного утра сел, что приходится прокашляться.
— А что потеряла?
Совесть, гордость и репутацию, но об этом попозже.
— Серёжку. Утром проснулась, а я ее нет. Я давай искать, а нигде нет, — говорю, а сама потихоньку свою пижамку со стула под простынь прячу.
— Вот думаю, может, вчера в машине слетела. Решила спросить у папы твоего, пока он на работу не уехал.
Девочка уже как медвежонок коалы заползла на ручки отца и, обвив его шею, уложила сонную головушку на плечо.
— Нашла? — зевая и совсем расслабляясь, интересуется любопытная душонка.
Так как обе серьги у меня на месте, то с большим позитивом киваю.
— Да-да. Папа твой вчера нашёл.
— Папуль, ты молодец. Ники очень любит эти серьги.
— Спасибо, дочь, а ты, может, подремлешь ещё немного. Рано ещё, — ласково журчит Яровой, направляясь к своей кровати.
— Я Ники потеряла.
Меня же передёргивает от мысли, что он сейчас в это лоно разврата уложит малышку, но Захар, как всегда, читает мои мысли на расстоянии. Придерживая дочь одной рукой, второй расправляет одеяло, а поверх него кидает плед. Я выдыхаю и начинаю беззвучно двигаться в сторону ванной, чтобы уже наконец-то одеться и слинять из хозяйской спальни, пока ещё кого-нибудь нелёгкая не принесла. Захар бросает на меня какие-то взгляды, сигналы которых я не могу и ещё больше не хочу понимать.
Поэтому просто прячусь за дверью, успевая услышать, как девочка просит мужчину полежать с ней. Отлично!
Торопливо натягиваю трусы и пижаму, бросаю простынь в корзину с грязным бельём и выхожу в спальню.
Ярового облепил всеми конечностями мило сопящий спрут под именем Лика, так что можно спокойно линять в свою комнату.
— Вероника, не так быстро, — пытается грозно остановить меня Захар, но из-за шёпота выходит совсем смешно.
Моя ночная заторможенность отходит на задний план, являя миру несравненную Земляникину — дитя приюта и трёх неудачных приёмных семей.
— Ну, как скажете, Захар Панталонович! Пойду медленно как черепашка, — и, практически изображая лунную походку, двигаюсь на выход.
— Ванилька, я же до тебя доберусь! — нервно рычит родитель.
— Обязательно, только сначала давайте как в сказке — семь пар железных сапог стопчите, каменного хлеба пожуёте, а там челюсть заодно вставную организуете.
И, послав злому мужчине воздушный поцелуй, скрылась за дверью. Конечно, льдинки голубого взгляда мне так много всего наобещали, но это будет точно не сегодня и даже не завтра.
У барина очередная командировка от сегодня и до начала выходных, а в субботу я выходная. И кто знает, может быть, после отгула я вообще к этому злому чудищу лесному не ворочусь.
Так! Пора переходить на чтение детской английской литературы вместо народных сказок. Хотя там, кажется, не лучше персонажи попадаются.
Настроение, как ни странно, отличное. Это явно гормоны, активно задобренные ночью ненасытностью Тора, теперь расслабились и не давили мне на мозг.
Спустя всего полчаса я, свежая и благоухающая, несусь на кухню, предвкушая порцию капучино и восхитительного омлета с ветчиной из рук божественной Варвары Петровны.
