Без Козыря прячет в траве велосипед и, не вытирая мокрых от росы рук, спускается по склону вниз. Победа! Камера выглядывает из трещины в дереве. Мальчик осторожно вынимает ее, обрывает леску — теперь она уже не нужна. И тут вдруг в голову ему приходит мысль, от которой Франсуа будто холодным душем обдает. А что, если преступники пришли, когда уже стемнело? Ведь тогда на пленке ничего не будет видно. Без Козыря нахмурился. Отцу позвонили из жандармерии около восьми. Руайер был освобожден часом раньше — значит, в семь. Картину и рюкзак забрали, видимо, около шести. В шесть часов света еще достаточно. Должно получиться…
Франсуа сел на велосипед и не спеша вернулся в гостиницу. Самые ранние пациенты уже потянулись к источникам. Без Козыря разделся и целый час блаженно дремал. А рядом с ним на стуле, как рождественский подарок, лежала его камера. Интересно, какой вид будет у них у всех, когда он покажет свой фильм и они увидят на экране лицо вора? Вряд ли он ходил в хижину в маске… Да, это будет настоящий триумф!..
Наконец Без Козыря встал, заказал себе в номер обильный завтрак, а потом позвонил матери.
— Алло, мама? Все в порядке? Да, я спал прекрасно, только что проснулся. Мне надо заехать в магазин, а потом я найду тебя в парке. До скорого!
Лгун! Должен заехать в магазин! На самом деле ему нужно совсем в другое место, но зато как срочно! Настолько срочно, что Без Козыря подъехал к фотомагазину еще до открытия и в течение десяти минут рассматривал свадебные фотографии, выставленные в витрине. Наконец продавец открыл магазин.
— А, это вы? Ну что, пригодилась камера? Без Козыря объяснил, что снял пробный фильм и хотел бы проявить его как можно быстрее, до того, как примется за другой, более важный.
— Вы все одинаковы, — улыбнулся продавец. — Вообще-то у меня очередь, но специально для вас я проявлю пленку побыстрее. Договоримся так: завтра к полудню.
Как долго ждать! Без Козыря был слегка разочарован. Он вернулся в парк, где его мать, устроившись в тенечке, вязала что-то бесформенное.
— Что это ты вяжешь? — поинтересовался Без Козыря, беря себе стул.
— Свитер для тебя. Похоже, это тебя не очень интересует?
— А, свитер…
— Ах ты, неблагодарный ребенок!
У Без Козыря для матери всегда наготове особая улыбка, которая моментально ее обезоруживает. Это помогло и на сей раз. Мама погладила его по голове.
— Ну что, милый, по-прежнему скучаешь? Через пять дней мы уезжаем в Бретань. Наберись терпения!
Пять дней — это ерунда. А вот как пережить один день, когда ждешь Великого События, которое поразит весь мир?..
А стрелки на часах, как назло, еле двигались. Обед длился целую вечность. Перед кофе вся семья перешла на террасу. Раздался телефонный звонок — мэтра Робьона. Это просто невыносимо — не знать, о чем они там говорят, что замышляют. Мэтр Робьон возвращается, с удовольствием допивает кофе, как всегда, не торопясь начать рассказ. К счастью, мадам Робьон сама задает вопрос:
— Кто это был?
— Доктор Доден. Руайер чувствует себя лучше и завтра после обеда ждет нас к себе. Он хочет поблагодарить Франсуа. — Повернувшись к сыну, адвокат добавляет:
— Знаешь, он тебя почему-то очень любит.
Он говорит это с иронией. Мадам Робьон с удивлением смотрит на мужа.
— А что в этом странного? Ты ведь говорил, что он потерял сына, которому сейчас было бы пятнадцать.
— Я тоже его очень люблю, — твердо заявляет Без Козыря, — и намерен это доказать.
Кажется, он проговорился! Как трудно хранить секреты… Но родители, привыкшие к выразительному лексикону сына, даже не спросили, как именно он собирается доказывать свою любовь. Без Козыря это даже задело, но потом он понял — так лучше. Мальчик заявил родителям, что собирается в кино. После кино сразу будет ужин, затем по телевизору пойдет фильм «Дорога к звездам». Так пройдет время до ночи, а потом наступит день, когда он, как фокусник, откроет правду!..
А пока тянется и тянется все тот же вечер.
Но вот наконец и утро. Едва дождавшись полудня, Без Козыря побежал к фотографу. Пленка готова! Продавцу явно хотелось поболтать, но, к счастью для мальчика, в магазине было много клиентов.
— Вы можете заплатить завтра. Заодно скажете мне, довольны ли вы фильмом. У меня даже не было времени его посмотреть.
Без Козыря, конечно, рвался тут же посмотреть фильм, но, как назло, его позвали обедать. Зачем так много есть? И как медленно их обслуживают… Только в два часа они наконец встают из-за стола. Посмотреть фильм уже не успеть; у Без Козыря остаются считанные минуты, чтобы тайком засунуть в багажник экран и проектор. Что касается пленки, то он держит ее при себе. И вот наконец они уезжают. Момент истины приближается!..
Полицейская машина уже стоит во дворе замка; рядом с ней двое жандармов. Капитан и доктор Доден беседуют в библиотеке с господином Руайером. Хозяин дома еще немного бледен, но, кажется, в общем уже оправился. Он очень радостно улыбается Без Козыря и говорит мэтру Робьону:
— Своим спасением я обязан храбрости и сообразительности вашего сына. Я никогда этого не забуду.
Все садятся, и хозяин рассказывает, что произошло после отъезда Без Козыря.
— Человек с кинжалом вернулся. Он завязал мне глаза и повел вниз по лестнице. Затем он втолкнул меня в машину, и мы долго куда-то ехали.
— Вы ничего не заметили, что помогло бы восстановить ваш путь? спросил капитан.
— Нет. Я знаю только, что машину сильно трясло, из чего я сделал вывод, что мы ехали лесом. Это все.
— А сколько времени это длилось?
— Примерно час. Потом меня завели в какой-то дом, где сильно пахло плесенью, — видно, там давно никто не живет. Я спустился по ступенькам; их было, кажется, десять. Затем Человек с кинжалом снял повязку с моих глаз.
— Как он был одет? — осведомился мэтр Робьон.
— На нем были длинный плащ и маска. Меня заперли в погребе. Через некоторое время какой-то человек, лица которого я не видел, оставил на верхней ступеньке поднос. — Руайер задумался, вспоминая, и через минуту продолжал:
— Я немного поел — это была холодная курица — и выпил много воды; я умирал от жажды. А потом… Может, они добавили в воду снотворное? В общем, я уснул. В углу погреба было немного соломы. Позднее тот, которого я называю Человеком с кинжалом, разбудил меня и снова завязал мне глаза. Я понял, что скоро меня освободят. Мы опять долго ехали. Потом машина остановилась, меня вытащили из нее, приказали считать до ста и не двигаться с места. Затем машина отъехала. Конечно, я тут же сдернул повязку. Это было непросто: узел оказался довольно хитрым, — так что машину я уже не увидел. Я стоял на дороге, ведущей в Озанс.
— В Озанс? — переспросил капитан. — Это название всплывает довольно часто. Попробуем поискать с той стороны… Хотя, честно говоря, господин Руайер, надежды мало.
