и Дамиан, и Стивен, и некромант. А вот дед весело расхохотался. Ну да, сам же учил меня ругани на тролльем и орочьем. И, подозреваю, знал, что приглашенный некромант увидит дремлющую во мне силу. Увидел. Мало того, пригрозил жалобой в ковен магов – высшую инстанцию для всех, кто хоть немного владеет волшебством.
Так что теперь неприятности моему отцу грозили нешуточные – закон запрещал оставлять на домашнем обучении или совсем не учить потенциально опасных магов, тех же боевиков и некромантов. Их следовало отдавать в специальные академии для социализации и получения знаний. Стивен в свое время в подобной академии отучился. Я – нет, из-за дискриминации по полу.
Пока я раздумывала над тем, что может случиться дальше, Стивен, под давлением деда, назвал имя отца.
Теперь осталось дело за малым: отпустить деда, к которому были «привязаны» остальные духи.
Я нарисовала в воздухе нужный знак, фигура деда замерцала и начала медленно таять. Секунда, вторая, третья… Дед исчез. Следом за ним словно бы «очистился» воздух – ушли все те, кого он призвал с собой из мира мертвых.
– Думаю, я больше здесь не нужен, – еще раз задумчиво посмотрев на меня, повернулся некромант к Дамиану.
Тот кивнул и открыл портал. Некромант сделал два шага, портал захлопнулся. Мы остались втроем в кабинете сиятельного лорда.
– И откуда же моя сестра знает такие подробности в речи троллей? – прищурился Стивен.
– Могу вызвать деда, – щедро предложила я. – Снова. Спросишь у него.
Дамиан со Стивеном синхронно вздрогнули. Им мое предложение почему-то не пришлось по душе.
Ну и ладно, ну и пожалуйста. Не очень-то и хотелось. Значит, и про ругательства рассказывать я не стану. Обойдутся.
Остаток дня традиционно прошел в трудах. Слуги убирали усадьбу, Арсан готовил обед, я проверяла привезенные для новой оранжереи Ларса растения. Вроде бы по списку ничего запрещенного не находилось. Но то список. Как оно было на самом деле, я понятия не имела, потому что могла опознать не больше десятой части растений.
Чем были заняты Дамиан и Стивен, я знать не знала и не желала интересоваться этим вопросом. Но ни один, ни другой не появлялись в поле моего зрения.
Ночью я спала без сновидений. Только под утро, незадолго до звона будильника, мне привиделся темный силуэт. Очень, блин, знакомый силуэт.
– Ты моя, – завел он было старую шарманку.
Я в ответ скрутила фигу и умелым движением выскользнула из собственного видения – уроки деда не прошли даром.
Проснувшись, я с чувством выругалась. Вот же зараза. Никак не желает принимать отказ.
Следующие двое суток прошли чересчур тихо и спокойно. Начальство сидело на своей половине, носа не высовывая. Слуги чистили и драили то, что не успели вычистить раньше. Приглашенные ремонтники на деньги Дамиана чинили перегородки, двери, вставляли окна, в общем, помогали слугам в уборке. Я практически не отлучалась из усадьбы – сидела то в кухне, то в кабинете управляющего. Тишь, гладь, благодать, никаких потрясений. В общем, долго так продолжаться не могло. Не с моим, блин, счастьем. А потому, когда на утро третьего дня в кухню прибежала запыхавшаяся служанка и заявила, что меня ждут в кабинете Дамиана, я ни секунды не удивилась. Ну вот и закончился еще одни период спокойной жизни.
– Ты только усадьбу не разнеси, когда будешь с лордом общаться, – напутствовал меня Арсан.
– Очень надо, – фыркнула я, поднимаясь. – И вообще, я – девушка тихая, скромная. Считай, незаметная.
Народ, сидевший в кухне, многозначительно переглянулся. Заразы.
В кабинете Дамиана я появилась минут через пять после вызова. Переступила порог и сразу поняла: сейчас играть в домоправительницу не получится. Не при отце, присутствовавшем в комнате. Не потому что я боялась его или ждала какого-то наказания. Нет, просто толку не будет. Если Дамиан отреагирует как ожидалось, с недовольством, раздражением, гневом, то отец только поморщится и скажет, что аристократке не пристало валять дурака. Следует быть серьезной, спокойной, непробиваемой. Как скала. Мама, правда, имела совсем другой характер, более взрывоопасный. Но она, в отличие от нас со Стивеном, крутила отцом как хотела.
Глава 30
Я: – Сегодня делаем уборку?
Мозг: – Нет.
Я: – Опять будем отдыхать?
Мозг: – Никакого отдыха! Только чувство вины!
Высокий широкоплечий брюнет с синими глазами, правильными чертами лица и чуть полноватыми губами, отец поднялся, едва я вошла в комнату, сделал два шага и обнял меня, притянув к себе. Несколько секунд ничего не происходило, а затем я почувствовала, как глаза щиплет от не пролитых слез.
Еще две-три секунды, в течение которых отец продолжал удерживать меня в своих объятиях, и на меня словно вихрь из чувств и ощущений обрушился. Вот же… И кому говорить «спасибо» за «заморозку» души? Себе, деду, третьему лицу?! Теперь понятно, почему я ничего не чувствовала (даже обиды не было!), когда вспоминала об измене Дамиана. И почему на все его попытки поговорить реагировала равнодушно. Могла бы и послать, и с чувством объяснить все, что думала на эту тему. Но нет, мне было все равно.
И только теперь, в крепких объятиях отца, я поняла, почему. Обычная и довольно простая магическая техника снятия любой «заморозки» – длительные прикосновения кого-то, кто тебе по-настоящему дорог. В моем случае – отца или матери.
– Пришла в себя? – спросил отец, чуть отстранившись, но не разжимая объятий. Правильно, нужно закреплять эффект.
Я кивнула. Да, похоже, что «заморозка» полностью исчезла.
– Кто меня так «приложил»?
– Да похоже, что ты сама, когда в другой мир сбегала, пусть и неосознанно, – последовал ответ.
Да? Ну я могла, конечно. Дури и силы у меня хватило бы. Причем действовала я четко: полностью «замораживались» только чувства, связанные с родными и близкими, с теми, кто реально был мне дорог. Всех остальных я всегда могла и послать, и высмеять, и обнять. Да что угодно. Чем дальше от меня стояло то или иное существо, тем проще было мое поведение и тем сильнее выражались те чувства, что я испытывала к нему.
И вот теперь, когда «заморозка» была наконец-то снята, в моей душе, как в огромной очереди, толпились самые разнообразные ощущения. И основным было неистребимое желание прибить всех троих мужчин, находившихся сейчас в этой комнате.
– «…приручит ее наконец-то, а то так и останется старой девой», – я внимательно посмотрела в глаза отца.
Он поморщился:
– Когда твоя подружка соберется подслушивать в следующий раз, пусть хоть записывает, что услышала.
– То есть ты этого не говорил? – уточнила я,
