— Ну а я здесь при чем? — огрызнулась Соня.
Следователь раскрыл папку. Достал первый снимок:
— Это то, что я присылал по факсу. Это вы, Соня?
— Ну да. Я. Фотография, которая на моем паспорте. Это ничего не доказывает.
Он достал из папки еще несколько снимков. Показал девушке:
— Это? А это?
Соня охнула, потом пробормотала:
— Откуда они у вас?
— Я же сказал: два года назад принесла ваша старшая сестра. На первом вам шестнадцать лет, на втором восемнадцать. А вот на этом двадцать.
Соня уставилась на снимки. Потом резко сказала:
— Дайте сюда! Вот черт! Руки! Когда снимут этот проклятый гипс?!
— Сонечка, я помогу, — сунулась к ней Валерия.
— Нет! Ты отойди! Ты все можешь, я знаю. Валентин… Как вас там? Господин мент! — Девушка посмотрела на стоящего рядом с Жуковым оперуполномоченного.
Тот только плечами пожал, мол, что взять с ненормальной? Без обид. И взяв у следователя снимки, подошел к Соне, положил их ей на колени. На том, где девушке было двадцать, она стояла на берегу реки, улыбалась, правой рукой придерживая волосы, чтобы они не падали на лоб.
— Да. Это я. Снимок сделан в Англии. Это Темза.
— А не Кукундяевка? — съязвил оперуполномоченный. — Не средняя полоса России?
— Разве не видно, что это Европа? — накинулась на него Соня.
— Ну, вода, — пожал плечами тот. — Серая. Грязная. Ну, небо. Голубое. Облака плывут. Где написано, что это Англия? Я там не был. А кто-нибудь из присутствующих был? Кроме пострадавшей? Ну вот, видите! Никто из нас не видел ни Темзы, ни этого, как там его? Биг Бена.
Соня рассеянно посмотрела на снимок:
— Я сделала его специально для мамы. И прислала в конверте. Снимков было два. Один этот, а другой… Да! Там были дома! Ясно видно, что это Европа! Англия! На этом не видно, а на другом… Где он? Где второй снимок? — накинулась Соня теперь уже на сестру.
— Не знаю, — та пожала плечами. — О том, что это Англия, ничего не знаю. Я фотографировала тебя на берегу реки, только это…
— Опять врешь! — оборвала ее Соня. — Но вот это-то Москва! Никто не будет утверждать, что я стою не на Красной площади? — Она ткнула загипсованной кистью в другую фотографию.
Валерия улыбнулась:
— Да, это Красная площадь. Когда Соне исполнилось восемнадцать, я решила сделать ей подарок. Она так хотела побывать в столице! Папа был еще жив. А мама… Мне хотелось немного отвлечь Соню. Я как чувствовала, что с ней что-то не то творится. И собрала денег. Мы поехали в Москву, неделю жили в гостинице. У меня было много фотографий, потому что я снимала Соню везде, где мы бывали. На Красной Площади, в Александровском саду, на Воробьевых горах. Это один из снимков.
— Врешь! Меня снимал отчим! А рядом стояла моя мама! Я приехала на неделю, потому что начались каникулы. Они уговорили меня пробыть в Москве месяц. Я с трудом это пережила, потому что уже подсела на наркотики. Чего только не приходилось делать, чтобы они ничего не поняли! И каких усилий стоило вырваться от них! Снимков, действительно, было много. И рядом с машиной. У него был «Мерседес». У моего отчима. Где «Мерседес»?
— Там же, где Севилья, — вздохнул оперуполномоченный. — В ваших фантазиях.
— Я могу предоставить и другие снимки, — сказала Валерия. — Но они дома. Я скоро туда поеду, и…
— Значит, я сошла с ума, — заметила Соня с некоторой долей удовлетворения. — Потому что понятия не имею, как это у нее оказалось. Да еще два года назад! Может, у меня с головой что-то не в порядке? После того, как джип на меня наехал, началось что-то странное. Я потеряла сознание, а очнулась совсем в другой жизни. В чужой жизни. И теперь все принимаются доказывать, что эта жизнь — моя! И несут доказательства…
— Наконец-то! — громко сказал начинающий психотерапевт. — Вы начинаете понимать! Еще немного, и мы сможем выйти из заколдованного круга.
— У меня есть последняя попытка, — устало сказала Соня. — Я уже говорила про бабушкину квартиру.
— Что-то было, — кивнул оперуполномоченный.
— Я там прописана. Эта квартира моя. Примерно два года назад, когда я приехала сюда, срочно понадобились деньги. Наличность. Мама начала что-то подозревать, и появился вопрос «куда ты потратила то, что я тебе дала?». Деньги на счету кончились, а пополнять его она не спешила. В тайне от нее я сдала бабушкину квартиру и получила деньги за год вперед. Кстати! Они же мне должны еще за год! Вспомнила! Это же кстати! Двести долларов в месяц умножить на двенадцать… Сколько сейчас стоит сдать двухкомнатную квартиру недалеко от центра?
— Хорошо стоит, — пожевал губами оперуполномоченный. — Значит, есть люди, которые могут подтвердить факт сдачи квартиры?
— Ну конечно! Конечно! — обрадовано закричала Соня. — Как я сразу не сообразила! Та квартира, где мы когда-то жили вместе с мамой и отчимом давно продана. На тех соседей у меня надежды мало. Я с тех пор изменилась. Была такая худенькая-худенькая наивная девочка… Но люди, снимающие у меня квартиру… Они-то меня помнят!
Валерия сидела безмолвная и нервно теребила ремешок сумочки. Соня посмотрела на нее с торжеством и сказала, ликуя:
— Что? Съела? Посмотрим, что ты теперь скажешь!
— Вообще-то я против, — сказал оперуполномоченный. — После цветущих апельсиновых садов и Темзы, против. Все это бред. У меня нет времени ездить с выжившей из ума девицей по городу и искать ее несуществующих квартиросъемщиков.
— Мы должны проверить эту квартиру, — сказал следователь. — Вдруг она помнит, где провела последний год? А если это криминал? Подпольный притон? Она же может назвать адрес?
— Могу, — кивнула Соня. — Улица Вторая Парковая, дом десять. И номер квартиры помню. Как я могу забыть, где прописана?
— Судя по паспорту, далеко отсюда, — заметил оперуполномоченный. — Ну да ладно. Хотя это и не мой участок. Но это последнее. Больше я не буду слушать ни про Севилью, ни про поездку по Европе на мотоцикле. Вместе с голландцем. Следователь Жуков доведет это дело до конца. Поставит точку. Девушка, мол, нашлась, претензий ни к кому не имеет. Дальше уже дело врачей. Когда поедем?
— Сейчас, — заявила Соня.
— До завтра подождет, — заметил следователь. — Я немного устал с дороги. Валерия Алексеевна, вы ведь приехали сюда на машине?
— Да, — кивнула она.
— Не отвезете нас завтра на Вторую Парковую?
— Хорошо. Мы все поедем?
— Я хотел бы присутствовать, — сказал психиатр. — А вдруг ей будет плохо?
— Мне будет очень хорошо, — заверила его Соня. — Но все равно. Поехали. Как раз займетесь этой ненормальной. — Она с откровенной насмешкой посмотрела на Валерию.
