Книга Буря слов 2 - Яна Демидович

Мир обратился горячей медью. Расплавился, залил глаза.

Теряя сознание, Альма едва ощутила, как сильный удар сбил её в сторону.

Секунда.

Боль в сердце.

Чернота…

***

– Слава Рыбе, жива!..

По голове прошлась шершавая ладонь. Альма поморщилась и разлепила веки. Увидела трубки, идущие из руки. Белёсую палату.

Заплаканную тётушку.

– Тётя Рамона…

– Да лапонька, да? – оживилась, беспокойно закудахтала тётка. – Чего тебе принести? Угря жареного хочешь? Хочешь? Или Туни? Завести Туни?

– Мигель… где?

Тётя сдулась, как проколотый воздушный шарик. Села обратно в кресло.

Альма похолодела. Выдохнула:

– Нет! Нет, не может…

– Да. Без души. Забрала Мегера, – роняя свинцовые слова, скорбно ответила тётка.

«Меня спас. Из-за меня», – подумала Альма.

И заревела.

***

…Никто не помнил, когда в дне пути от Города вырос зловещий сосед.

Будто составленный из тысяч слитков золота, он быстро обрёл нехитрое имя.

Казалось, не было у него ни входа, ни выхода. Ни единых ворот, ни малейшей щёлки в золотой броне…

Зато обитатели были. Как потом выяснилось.

Первым в Город наведался Ангел. Первым и напал, собрав беспощадно жатву душ.

Никто противостоять ему не смог. Никто и ничто. Ни техника, ни магия. Хватая жертву, стальной монстр вытягивал из неё то, что делало человека – человеком. Три дня после – и живой труп умирал. Становился истинным трупом.

За Ангелом явилась Мегера. За Мегерой – Паук. Так они и появлялись – то один, то другой, то третий… А то и все сразу. Проклятая троица из проклятого Эльдорадо.

А ещё ходили в Городе тёмные, страшные слухи. Что кое-кто из нынешних богачей бывал Там, и им открывали двери. Что сделку с адскими машинами можно было заключить. Дать часть души, добровольно, в обмен на богатства Эльдорадо. Не погибнуть… но и хорошим человеком больше не быть.

Нравилось машинам силу показывать. Добрыми притворяться.

Пока не прискучивало.

***

Он лежал на постели и едва дышал. Пустые глаза смотрели в потолок. Ничего не видели. Ни муху, ползущую по нему… Ни Альму, что стояла рядом.

Рука сжалась, стиснула дарёный гелиотроп. Смотреть на Мигеля было невыносимо.

«Три дня. Три дня, Альма».

Три дня – и труп.

По щеке скатилась горячая слезинка. В мозгу опять возникла карта, Город, проклятый Эльдорадо… Застучали в висках секунды.

«Сутки пути. Сутки. И? Что дальше, Альма?..»

Альма зажмурилась. Вдох-выдох, взмах рукой – магический пасс… По шее Мигеля метнулась татуировка, которую он так любил.

«Прости, тётя Рамона».

Альма подозвала к себе Туни, включила транспортный режим. Латунный зверёк вырос, отрастил колёса и сиденье. Вильнул хвостом, как живой.

«Сутки пути… Ничего, успею».

***

План был прост, как всё гениальное.

Прибыть к Эльдорадо. Наврать, что захотела отдать часть души. Забраться внутрь… А там – сбежать. Отыскать Мигелеву душу. Ведь где-то их хранят?..

Голос рассудка обзывал её дурой. Чего удумала, девка сопливая? А если эти гады их в себе держат? Это ведь не сардинки. А она – «в банках хранят, в банках»!.. Тьфу!

«Ничего, найду. Я технарь. Лучший из лучших», – упрямо подбадривала себя Альма.

Но вот и оно. Высится жуткой громадой впереди. И красиво вроде… и страшно до чёртиков.

Альма деактивировала Туни. Сделала его миниатюрным и тут же упрятала в карман. Облизала губы.

Что дальше делать?

Дверей не видно пока. Стучать не во что.

Альма чуть не до крови закусила губу. И заорала, пока страх не пересилил:

– Ангел, Мегера, Паук! Я здесь! Душу принесла!

Минута. Долгая, мучительная, как пытка.

И вот золото задрожало, зашевелилось… Открыло вход, впуская её.

Впереди ждала Мегера. С распростёртыми объятиями ждала.

Как родная тётушка.

– Чего желаешь, лапонька? – в жестяном голосе ни капли ласки. Зато вокруг…

Альма почти перестала дышать. Такое буйство красок внутри проклятого града. И рубины, и сапфиры, и изумрудные поля… Инкрустация, роскошь неземная, абстрактная…

И это, последнее слово заставило голову включиться.

Альма взмахнула рукой, пустив на Мегеру свою абстракцию. Щит с живым рисунком – прямо в глаза. Успела свернуть влево, чтобы схорониться за колонной.

– Чертовка! Обманула! – взревела машина – и без предупреждения расхохоталась. – Ангел, Паук! У нас гостья, да неспроста!

Скрипы, шорохи, лязги.

Троица в сборе.

Троица начинает игру.

«Без паники. Вперёд, Альма!» – голосом Мигеля прозвучало в мозгу.

Прикрывшись иллюзиями, словно плащом-невидимкой, Альма на чистом везении одолела пару залов. На волосок разминулась с Пауком, что щупал пространство солнечно-золотыми лапами…

И увидела, наконец-то увидела то, что ей было надо.

Она поняла, что это, с первого взгляда. Признала коллекцию душ. Запертые в стеклянные, позолоченные колбы, они походили на призраков или завитки дыма. Такие же печальные, одинокие… без своих тел.

Но хуже всего было не это. Душ были сотни. Где найти Мигелеву?

Альма пробежала вдоль первого ряда. И на третьей колбе в кармане что-то дёрнулось.

«Гелиотроп!»

А где-то недалеко – лязг.

Времени на размышления не было. Альма схватила колбу…

Скрежет. Прямо над ухом.

Мегера.

Альма кинулась прочь. Нырнула в груду вещей за поворотом. Наткнулась на золотой сундук и вскрикнула, упав.

Лодыжка хрустнула.

Колба выпала из ослабевшей руки и разбилась на части. Завиток души слетел на пол. Стал растворяться… Исчезать.

«Нет! Нет!..»

Повинуясь взмаху руки, из кармана выкатился гелиотроп. Подарок Мигеля. Коснулся почти прозрачного завитка и…

Альма забыла, что значит – дышать.

Камень принял её. Душу.

Принял!

А дальше всё случилось быстро.

Освобождённый Туни вырос у колен и послушно раскрыл пасть. Принял великую ценность на хранение.

– А теперь – лети!

Раскрылись слюдяные, радужные крылья. Укрыла гонца-спасителя последняя абстракция.

Альма опустила руку. Стиснула зубы.

Встретила Мегеру смелым взглядом.

Туни успеет. Он выберется из проклятого города. Принесёт душу хозяину.

Альма успела. Она – победитель.

…Медная рука протянулась. Почти ласково провела по волосам.

«Прощай, Туни. Прощай, тётя Рамона. Прощай, Мигель. Проща…»

Уголёк для принцессы

Закусив травинку, Ветер лежал среди одуванчиков. Улыбался мыслям, щурясь, глядел в небо… и пытался понять, что же сулят облака.

Его тёзка, орудуя незримым хлыстом, гнал небесных барашков. Порой, отвлекаясь, слетал к земле, что дышала жаром. Дёргал седые пушинки, срывал пахучие лепестки. Тревожил птиц, успевших прикорнуть в тенёчке…

…И лишь одна Пичуга оставалась ему неподвластна.

Над ухом чирикнули. Затем – будто перелистнулись страницы.

Ветер выплюнул травинку и, сев, взглянул на странного воробья.

– Долго же ты, дружок!

Пичуга вспорхнула ему на плечо. Ткнулась острым клювом в