корне.
Всякий ли союзник приносит пользу? Вступление Румынии в Первую мировую войну привело, в силу ее слабой военной подготовки, к ее полному военному разгрому. Макензен вышел во фланг Брусилову и сорвал успешно начатое наступление последнего; лучше бы если бы Румыния оставалась нейтральной (это бы, конечно, было бы полезней и для Италии).
Наконец, принес ли вред союзникам выход революционной России в Первой мировой войне? Как будто против арифметики. Все союзники вместе с трудом сдерживали немецкие войска. Вышел из строя самый мощный союзник – Россия, что вызвало вопли об измене и проч. А результат: безоговорочная капитуляция Германии, хотя на немецкой земле не было ни одного вражеского солдата: случай беспрецедентный, кажется, в мировой истории. Какая причина? Переменилась идейная сторона войны. Пока была жива царская Россия, она внушала ужас немцам, но она исчезла, началось братание, гражданская война в России; восточного ужаса уже не было. И, как мне говорили немецкие солдаты – саксонцы в Гомеле, – начались брожения: зачем воевать, нашему существованию ничего не угрожает, и германская армия в полной боевой готовности капитулировала перед западными союзниками, которые немцам ужаса не внушали.
Вторая мировая война полностью подтвердила это толкование. Гитлер пришел к власти как идейный вождь против нового восточного, еще более кошмарного ужаса. И с этим восточным ужасом немцы боролись до конца, до взятия Берлина. С западными они такого энтузиазма не проявляли. Поэтому эти положения (аггравация опасности, неразборчивость в средствах, ликвидация меньшинств, стремление к единомыслию) совсем не так рациональны и практичны, как думал тайный советник. Поэтому, если бы Германия послушалась бы совета Лепсиуса, ее положение не ухудшилось бы, а упрочилось, и стремление не вести войну до конца, а идти на переговоры (у нас крайне правые круги, германофилы, в Англии – лорд Лендоун и во Франции – Петен) усилилось бы, а не ослабло.
На самом деле позиции тайного советника за период Вильгельма II и Гитлера основаны вовсе не на разуме, а на определенных, чисто эмоциональных постулатах. «Германия превыше всего», превосходство немецкой нации, расизм и т. д., вовсе не новые постулаты. Наиболее разумную политику вела и ведет Англия, а не Германия. «Единодушия» там не добивались; Гладстон оспаривал внешнюю политику Дизраэли и защищал Россию, Ллойд Джордж выступал против англобурской войны, в самый ее разгар; во время Первой мировой войны открыто выступали против объекта всеобщей воинской повинности. Сейчас империя почти полностью развалилась и превратилась в свободное содружество; экономически Англия, конечно, потерпела, но зато сохранила много жизней, а англосаксы в целом – первая нация по культуре, и старая, мощная английская империя восстановится, но уже безо всякого империализма. В этом мощном англосаксонском конгломерате были депортации: кажется, около 100 тысяч американцев японского происхождения были высланы с берегов Тихого океана в последнюю войну, но это было сделано по возможности гуманно и не имело ничего общего с геноцидом. Англия руководилась исключительно соображениями разума, но не забудем, что один из первых лидеров истинного либерализма Гладстон был глубоко религиозным человеком.
Разговор Лепсиуса с истинными мусульманами
Разочаровавшись в возможности получить себе поддержку в официальных немецких сферах, Лепсиус обратился к своему знакомому врачу, турку Незими Бею, который ввел его в дервишеский круг, орден «Херценслибе» (Похитители сердца). По Незими дервишеские ордена нельзя сравнивать с католическим монашеством, так как они не отрекаются от мира и не затворяются в монастырях (но этими признаками отличается как раз орден иезуитов). Во главе ордена стоял шейх Ахмед. Лепсиус присутствовал на особом, что-то вроде таинства, обряде «зикр» (по-моему, нечто вроде радения), который произвел на него, скорее, отрицательное впечатление, а потом имел длительную беседу.
Незими отрицает, что большинство нации идет за правительством, но сам при этом проявляет черты расизма. Он считает, что за Энвером и Талаатом идет не османская раса, как думают, а македонское расовое рагу со всего Балканского полуострова; по мнению Незими, настоящие турки еще резче отрицают армянские депортации, чем Лепсиус. Так как Незими и орден Ахмеда – открытые противники нового режима, то можно было бы думать, что решительные противники нового младотурецкого режима, истинные мусульмане, являются вместе с тем и защитниками армян и других меньшинств.
Во-первых, мы видим, что и Незими не чужда нелепая расистская идеология. О какой чистой османской расе можно говорить, когда в период могущества Турции гаремы высокопоставленных лиц систематически пополнялись пленницами самых разнообразных наций. С моей точки зрения, гетерозиготность полезна, но она полезна и для «османской» расы и для «балканского» рагу. Все дело в идеологии, и мы видим, что у образованного врача Незими с идеологией вовсе не благополучно. Но далеко не все истинные магометане и противники правительства – защитники армян. Как я уже указывал, два крупнейших ордена, мехлеви и рифаи, ненавидя правительство, сочувствуют ему в деле истребления армян. Защитниками армян являются самые разнообразные представители турецкого населения и, как оказывается, сам Лепсиус недостаточно знал ислам, разделяя ошибку людей, недостаточно знакомящихся с идеологией противника.
О самых лучших защитниках армян ордена Ахмеда я скажу после, а теперь укажу, что кроме этого ордена в защиту армян выступали разнообразные люди, и организации, и части населения. Перечислим их: 1) глава немецкой военной организации в Турции фон дер Гольц-Паша, который дал возможность турецкому офицеру посетить депортационные лагеря; этот турецкий офицер организовал спасение тысяч сирот-армян, переданных арабским и турецким семьям, но такая помощь мало чем отличается от той помощи, которую оказывали старые турки, забирая христианских мальчиков в янычары; 2) шейх-уль-ислам, давший члену ордена Ахмеда, Берекету, мандат на оказание помощи армянам; 3) сам султан Махмед V (очевидно, правивший после свержения султана Абдул Гамида), давший мандат Берекету, чтобы все его поданные не чинили ему препятствий; 4) я уже указывал, что простые турки деревень и городов имели, как правило, вполне дружеские чувства к армянам. Они оказывали помощь армянам депортационных колонн, даже с большей опасностью, и в романе показан добрый туркмен, который, распознав в Стефане армянина и добившись у него признания, не изменил своего отношения к нему и помог тайно, выдавая последнего за родственника, дойти почти до Муса Дага; 5) наконец, действительно, немецкие консулы (не говоря уж об американском) всячески помогали, как могли, армянам.
Значит, от низов населения до самой верхушки были противники зверской политики Энвера и возможно, что они составляли, если не большинство, то очень значительное меньшинство. Почему же они были бессильны бороться с Энвером? Потому, что группа младотурок была сплочена, апеллировала к старым турецким мыслям о турецком могуществе и к опасности Турции, а противники их
