— Сэр, нет смысла скрываться. Выходите!
Через десять минут он понял, что все кончено. Он нашел только цилиндр на земле, и все. Человек сбежал.
Траунс потащился вниз по склону, ноги у него заплетались.
Вокруг королевской кареты царил настоящий хаос.
Констебли, прибывшие с разных участков, едва сдерживали толпу, им помогали всадники эскорта.
Траунс растолкал людей — многие кричали и плакали — и пробился туда, где лежал убийца. Голова его была насажена под углом на верхушку низкой изгороди, из левого глаза торчал острый стержень, под телом натекла лужа крови. Ужасное зрелище.
На земле валялись два пистолета.
«Странно, — думал Траунс, — почему убийца и тот, кто пытался его остановить, внешне так похожи? Родственники?»
Голова отказывалась соображать, мысли путались.
Слева от него стоял усатый мужчина, который спокойно наблюдал за всем происходящим и почему-то улыбался.
В Траунсе шевельнулось воспоминание. Два-три года назад он читал о подобном случае: кто-то напал на девушку — призрак, который унесся огромными прыжками; существо, которое выдыхало огонь; создание, известное как Джек-Попрыгунчик!
Глава 5
РОЖДЕНИЕ ЛИБЕРТИНОВ
«Мы ненавидим идеалы, которые вы нам навязываете.
Мы презираем социальные устои, которые вы собираетесь увековечить.
Мы не признаем ваших лидеров и не разделяем их взгляды.
Мы думаем и действуем наперекор общественному мнению.
Мы глумимся над вашими догмами.
Мы смеемся над вашими законами.
Мы анархия. Мы хаос. Мы личности.
Мы — „развратники“».
Из манифеста «развратников»
Свеча оплыла и догорела, послав последнюю струйку дыма к высокому потолку.
Два человека безмолвно сидели друг против друга.
Наконец инспектор прервал молчание:
— Меня обвинили в том, что я в панике бежал с места происшествия. Сказали, что я выдумал, будто видел Джека-Попрыгунчика, только для того, чтобы прикрыть свою трусость. Если бы не моя тогдашняя неопытность — я приступил к работе всего за две недели до случившегося, — меня бы выперли из полиции. А так оставили, но постоянно дразнили, насмехались и не давали повышения десять лет. Я снова и снова был вынужден доказывать всем, что гожусь для этой работы, и заслужил уважение только тяжелым трудом. Здесь, в Скотланд-Ярде, у всех очень хорошая память, капитан Бёртон. Кое-кто долгие годы называл меня Траунс-Попрыгунчик, а кое-где я и до сих пор слышу за своей спиной это прозвище, причем не всегда шепотом.
— А кто такой Честен? — спросил Бёртон.
— Детектив-инспектор. Неплохой парень во всех отношениях, но без воображения: правильный, туповатый, занудный. Но его поддерживает комиссар полиции — кстати, оба они считали мой рассказ о Джеке истерической фантазией.
— Никто не поймет вас лучше меня, — сочувственно сказал Бёртон. — Для многих я — Подлец Бёртон или Головорез Дик, а иногда намного хуже; и все это из-за того рапорта в Карачи, спустя пять лет после смерти королевы Виктории. А рапорт я писал, между прочим, по прямому приказу командования.
Траунс кивнул.
— Да. Если на репутации человека появляется пятно — заслуженно или нет, — его уже не смыть. — Он допил кофе, предложил Бёртону сигарету, и они закурили. Констебль откинулся на спинку стула, глаза его странно сверкали сквозь дымовую завесу.
Бёртона не покидало ощущение, что Траунс как будто бы оценивает его, слишком внимательно разглядывает его лицо; может, из-за синяков и кровоподтеков он сравнивает его с бандитами или профессиональными боксерами?
Но когда их взгляды встретились, Бёртон понял, что ошибается: он уловил огонек понимания, сверкнувший в глазах инспектора; видимо, Траунса нимало не интересовала его, Бёртона, внешность — он пытался разглядеть в нем человека «внутреннего».
И, похоже, остался доволен тем, что увидел.
— Ну вот, — продолжал инспектор, — после событий того дня меня отстранили от работы на месяц, и я не участвовал в расследовании. Вы наверняка знаете, что человек…
— Минутку, детектив Траунс, — прервал его Бёртон, подняв руку. — Убийство произошло двадцать лет назад, мне тогда было восемнадцать лет, я поступал в Оксфорд. На месте происшествия я не был и быть не мог — я узнал о случившемся из газет, причем спустя какое-то время. И я не могу сказать, что читал их внимательно, так что мою память не вредно освежить. Давайте будем считать, что я ничего не знаю про это убийство.
Траунс утвердительно кивнул.
— Понятно. Человека, который пытался помешать убийце, так и не нашли. Журналисты называли его Загадочным героем. А я до сих пор убежден, что они каким-то образом связаны — внешнее сходство было просто поразительным! Но начальство и слышать не хотело моих доводов, тем более что никто из других свидетелей не заметил сходства. Впоследствии всех родственников убийцы нашли и допросили, и того человека, которого я видел, среди них не оказалось. Сам убийца, Эдвард Оксфорд, родился в Бирмингеме в 1822 году и был младшим из семерых детей. Отец его, законченный алкоголик, регулярно избивал жену и детей. Со временем его признали сумасшедшим и поместили в приют, где он и умер, подавившись собственным языком во время припадка эпилепсии. Дедушка убийцы, между прочим, тоже страдал этой болезнью. Мать убийцы звали Сарой, она ушла от мужа, когда Эдварду было семь лет, и переехала в Ламбет, где он окончил школу и потом работал барменом в разных пабах, в том числе в «Шляпе и перьях», что на углу Грин-Дрегон-элли.
— Там, где Джек-Попрыгунчик набросился на Люси Скейлс и ее сестру? Значит, есть еще одна связь между Оксфордом и Джеком, не считая убийства! — воскликнул Бёртон, и его глаза загорелись.
— Да. К моменту происшествия с Люси Оксфорд уже работал в пабе. Мало того. Он был на своем рабочем месте, когда Джек напал на девочек! Когда ему рассказали о случившемся, он стал истерически хохотать, представляете? Врача вызывали, чтоб его успокоить!
— Очень странно. Продолжайте.
— Тогда Оксфорд жил с матерью и сестрой в съемной квартире на Вест-плейс, в Вест-сквере. Это в Ламбете. В начале 1840-го он служил в пабе «Боров в загоне» — есть такой на Оксфорд-стрит, — но в мае бросил работу. Четвертого мая он купил за два фунта пару пистолетов у своего школьного приятеля и потом недели четыре тренировался в разных тирах по всему Лондону. Именно из этих револьверов он и убил королеву.
— Мотив?
— У него в доме нашли бумаги, написанные им самим, судя по которым он являлся членом тайного общества «Молодая Англия», но, как быстро выяснилось, это были измышления больного ума. Такого общества не существовало, и Эдвард Оксфорд был безумцем, вне всяких сомнений. Он мог заплакать или захохотать без видимой причины и временами нес полную околесицу. А после происшествия с Люси Скейлс его душевное состояние еще ухудшилось. Парни, что с ним работали, признались, будто он говорил, что хочет навсегда остаться в истории. Идея-фикс у него была такая. Навязчивая. В общем, детективы Ярда заключили, что он просто хотел добиться славы — любой, даже самой позорной. На этом расследование закончилось. В королеву стрелял сумасшедший, которого убил неизвестный, — такой вывод. А учитывая последующий правительственный кризис и социальные волнения, полиции было не до того, чтобы выслеживать Загадочного героя, который, как решило большинство населения, помог стране, избавив ее от необходимости вешать преступника.
